фестиваль танец
На протяжении четырех вечеров "Актовый зал" площадки "Пrоеkt_Faбrика" в пролетарском захолустье на Бауманской под завязку заполнялся неместными людьми. На первый фестиваль танцспектаклей "Личное дело", открывшийся премьерой "Альфа-Чайки" Александра Пепеляева (Ъ писал об этом 24 июля), приехали хореографы из Амстердама и Нью-Йорка. На продолжение надеется МАРИЯ Ъ-СИДЕЛЬНИКОВА.
"Личное дело" — что-то вроде after-party для участников ежегодной международной летней школы танца ЦЕХ. А московская летняя школа — профессиональная отдушина для российских танцовщиков contemporary. Мастер-классы зарубежных и отечественных преподавателей по различным техникам, импровизации и композиции в течение месяца идут нон-стоп. В этом году формат школы максимально приблизили к западной модели: помимо классов участники показывали свои камерные спектакли на сцене. Участвовали хореографы из Амстердама и Нью-Йорка — завсегдатаи международных танцевальных мастерских, в том числе крупнейшей Dance Theatre Workshop в Нью-Йорке. В эту компанию попали и наши танцовщики — Евгений Кулагин, Иван Естегнеев из Костромы и Владимир Голубев из Челябинска.
Все восемь спектаклей программы, в сущности, танцевальные перформансы. В первый вечер показали спектакль "Как пара" из Амстердама. На сцене воспроизвели обстановку пустого танцевального класса: три табуретки, две бутылки, два полотенца, один ноутбук. Два танцора — мускулистая израильтянка Керен Леви и долговязый бельгиец Уго Дехаеса. На черном полу две белые отметки, знаки "+" и "-" — это соответственно мужчина и женщина. Танцоры якобы репетируют разные танцевальные дуэты. Вот пара постоянно конфликтующая, вот — с деспотичной танцовщицей, буквально сбивающей партнера с ног, в финале — идеальная пара: танцоры стоят, прижавшись спинами друг к другу, вытягиваясь в ось, с поражающей слаженностью повторяют одну и ту же связку, буквально перетекая друг в друга.
Амстердам был представлен еще двумя работами — это "Эмоциональная архитектура движения" Диего Жиля и "Исчезновение" Дэвида Вебера-Кребса. Эти хореографы с философскими наклонностями явно перестарались по части метафизики. Казалось, все происходящее в черных стенах "Актового зала" было одной бесконечной паузой, которая лишь изредка прерывалась изматывающими прыжками по сложным траекториям. Слышно было тяжелое дыхание танцоров. Поскольку следить было особенно не о чем, каждый зритель мог думать о своем.
Хореографы из Нью-Йорка, напротив, ни на секунду не отпускали зрительского внимания. В спектакле "Без перемен" или "Свобода — это психокинетическое искусство" для постановщицы и исполнительницы Диди Дорвилье важна, по ее словам, "экспериментальность, опробование новых способов и концепций". Своего пика борьба со "стандартами прошлого" достигла в момент, когда госпожа Дорвилье сняла штаны. Устроившись в углу сцены в позе лягушки, она несколько минут сводила и разводила колени, а ее напарница Элизабет Ворд терлась промежностью о микрофон, издававший шипящие звуки. Несмотря на эти усилия, "стандарты прошлого" одержали победу, потому что снимание штанов и имитирование секса без партнера только условно можно назвать "работой на будущее".
Другой спектакль из Нью-Йорка, "Справедливый Стивен", сделанный Хезер Кравас и Антонией Ливингстоун, стал главной темой для разговоров всех четырех дней фестиваля. Эта работа составляет первую из четырех частей спектакля "хххххххххххххххххххх — ситуация для танца", премьера которого состоялась в нынешнем году на нью-йоркской Dance Theatre Workshop. Две мальчикообразные девушки в белых майках и черных трико с накладными черными бородами усадили на сцене десять длинноволосых особей обоего пола. Раскачиваясь китайскими болванчиками, бородатые девушки разразились английскими ругательствами, замаскированными под невинные can`t--can--funny-- fuck. Затем они начали синхронно поворачиваться каждая вокруг своей оси, одновременно двигаясь по периметру воображаемого треугольника. В конце сорокаминутного ритуала девушки нырнули в открытую дверь на улицу, оставив в замешательстве зал, надеющийся хоть на какую-то развязку. На вопрос "Это конец?" госпожа Кравас, улыбаясь, ответила: "А сейчас ваш танец". Смысл перформанса так и остался неясным — некоторые зрители нашли в нем что-то феминистское, другие разглядели метафору "мирового зла" в черных террористических бородах, а большинство восприняли просто как "бред, но занятный".
На этом фоне выступления русских танцовщиков вызывали у зрителей приступы детского счастья. Здесь все было просто и понятно: никаких философских поисков, нервных тиков и бушующих половых гормонов. "Волосы" Евгения Кулагина и Ивана Естегнеева — о том, что лысый завидует волосатому. Владимир Голубев рассказал, спел под аккордеон и протанцевал свое "Несоло" — спектакль, уже показанный в Москве в прошлом году. И без того остроумное зрелище в стиле раннего Евгения Гришковца, но с народным уклоном — вроде частушки "утром встану, на х...й гляну и опять живу, не вяну", челябинский танцовщик актуализировал к случаю. Он начал спектакль с наиболее узнаваемых танцевальных цитат из показанных на фесте работ. И штаны снял, и об стенку потерся, и маятником пошатался. Хочется верить, что это далеко не все, чему научились наши танцоры у своих западных коллег по цеху.