Личное пространство
Личное пространство
Про суверенитет принято думать, будто он ценность. Курилы наши. Кавказ наш.
Удивительным образом русский человек верует в неприкосновенность пространства страны, но вовсе не настаивает на неприкосновенности личного пространства.
Особенно это заметно летом, особенно в магазине или сберкассе. Американцы или европейцы сдохли бы от ужаса и омерзения, если бы в магазинной очереди кто-нибудь приблизился к ним настолько, насколько принято приближаться друг к другу в магазинах у нас. При этом торговый зал может быть совершенно пустым. Ждут очереди в кассу, может, всего-то три человека, но стоять они будут непременно так, чтобы слегка касаться друг друга.
Я постоянно в магазинах, на вокзалах и в метро раздвигаю вокруг себя людей. Вернее, я сначала отодвигаюсь от них, но люди придвигаются, даже если вокруг полно места, так, будто хотят меня обнять. Тогда я отодвигаю от себя незнакомых людей в грудь и прошу: "Не будете ли вы так любезны не прислоняться ко мне!" Люди, как правило, не понимают, о чем я их прошу и, главное, зачем я прошу их об этом.
Знакомые хорошенькие девушки трактуют эту российскую манеру прикасаться друг к другу в общественных местах как своего рода фетишизм. Однако же я вовсе не являюсь хорошенькой девушкой. Пожилые люди говорят, будто презрение к личному пространству обусловлено голодом, блокадой, хлебными карточками, талонами на водку и прочим опытом советской жизни — в очереди надо было стоять плотно, чтобы никто не влез. Либеральные политики утверждают, что за семьдесят лет социализма народ отвык с уважением относиться к частной собственности, и в этом все дело. Но те же самые либеральные политики, входя в какой-нибудь конференц-зал или, господи прости, придя на какую-нибудь вечеринку, жмутся друг к другу, словно все еще стоят в советской очереди отоваривать талоны на водку или получать по четыреста граммов масла в одни руки.
Бог с вами! Какое может быть уважение к частной собственности, если проблемой в стране является даже уважение к личному пространству? Те немногие мои соотечественники, которые, побывав в Америке или Европе, прослышали не только про секшуал харрасмент, но и про неприкосновенность личного пространства, относятся к самой идее неприкосновенного личного пространства, как правило, скептически. "Ну и сколько вокруг человека личного пространства? — спрашивают скептики-коллективисты.— На полметра вокруг, на метр?"
Мне кажется, есть два критерия. Я думаю, личное пространство уж как минимум должно ограничиваться окружностью с радиусом, равным вытянутой человеческой руке. Впрочем, в России (и особенно летом) есть и другой критерий. Мне кажется, личное пространство человека заканчивается там, где кончается его запах.
Меня, дорогие сограждане, не столько беспокоит нарушение моего личного пространства, сколько беспокоит меня, когда я сам невольно оказываюсь в чужом личном пространстве, устроенном так, что меня мутит.
Если мы сравниваем совершенно разных россиян по способности накрывать ни в чем неповинных людей своим личным пространством, смыкаются противоположности. Если подумать, бритоголовые молодые люди, решившие побить африканского студента, и президент Путин, решивший поцеловать незнакомого мальчика в живот, делают одно и тоже — нарушают личное пространство людей.
Последите за тем, сколько раз на дню совершенно незнакомые люди прислоняются к вам как родные. Гаишник подходит близко, как в танго. Гаишник всерьез нюхает каждого, у кого проверяет документы, и ему не противно. Охрана на входе в совершенно неожиданные общественные места ощупывает входящего, как цыган лошадь, и хорошо еще, если охранник в перчатках, чаще без перчаток.
Людей, к которым не принято прикасаться, можно сосчитать по пальцам. Это крупные политические деятели, крупные бизнесмены и крупные террористы. Ежели смотреть с точки зрения неприкосновенности личного пространства, то странным образом президент страны, глава нефтяной компании и террорист в равном положении. Всех остальных можно трогать. Всем остальным не гарантирована традицией личная, даже и просто бытовая неприкосновенность.