На страже жира и капитализма

На страже жира и капитализма

        Сейчас уже трудно себе представить прилавки отечественных магазинов без молочной продукции, масла и сыров финской фирмы "Валио". Все знают, что ее сыр "Виола" продается в СССР и России не один десяток лет. Однако русская история фирмы значительно длиннее. Она появилась на свет в 1905 году, когда Великое княжество Финляндское было неотъемлемой частью Российской империи. А в 1920-е годы злокозненно нарушала монополию советского государства на внешнюю торговлю. Течение молочных рек "Валио" из Финляндии в Россию изучал обозреватель "Денег" Евгений Жирнов.

В стародавние времена, когда туземных жителей Великого княжества Финляндского было принято именовать чухонцами, а их родину — "страной болот и тысячи озер", никто и представить себе не мог, что этот забытый богом край когда-нибудь превратится в независимое государство с развитой промышленностью и передовым сельским хозяйством. А финская фирма "Валио" станет едва ли не главным поставщиком молочных продуктов в обе российские столицы. Хотя потихоньку, исподволь все к этому шло уже в XIX веке.
       Финляндии, как не без оснований считали ее жители, достался куда более благоприятный климат, чем другим частям империи, лежавшим на одной с нею широте. В Гельсингфорсе, как тогда именовался Хельсинки, средняя годовая температура была куда выше, чем в расположенных значительно южнее Самаре и Оренбурге. Правда, и здесь случались морозы минус 30-40 градусов, однако в средней и южной частях великого княжества они не бывали слишком продолжительными. Так что в стране получали сравнительно неплохие урожаи пшеницы, картофеля и других культур. А благодаря обилию влаги у финнов были едва ли не лучшие в империи луга.
       Однако другое отличие Финляндии от прочих частей Российской империи играло куда более существенную роль. Великое княжество имело достаточно широкую автономию — у нее была собственная таможня, независимая от империи денежная система и своя валюта — марки. Но главное — ее собственное правительство обладало правом принимать решения о внутренней жизни Финляндии, не совпадающие с общей внутренней политикой империи. В частности, в сельском хозяйстве. В 1879 году финский чиновник К. Э. Викберг писал:
       "Очевидные успехи, сделанные финляндским земледелием за последнее время, были вызваны, главным образом, мерами, принятыми с этой целью правительством.
       С 1837 года, когда была основана первая земледельческая школа в Мустиале, образовалось еще нисколько таких заведений, так что в настоящее время существует 8 школ с 151 учащимся и, кроме того, один земледельческий институт в Мустиале. В последнем получают образование будущие самостоятельные землевладельцы и управляющие больших поместий. В нем проходят, кроме практического земледелия, агрономию и вообще различные отделы сельскохозяйственной науки, т. е. почвоведение, учение об обработке почв, осушке, растениеводство, о севооборотах; учение об удобрениях и их употреблении, о земледельческих орудиях и машинах; химию, физику, геологию, геогнозию, физиологию растений, ботанику и зоологию; скотоводство и скотозаводство, а также молочное хозяйство; кроме того, проходят анатомию и физиологию домашнего скота, лечение его, лесоводство, межевание, нивелирование, сельскохозяйственную архитектуру и счетоводство. Курс двухгодичный; имеются особые преподаватели для каждого отдельного предмета".
       Представить себе русских помещиков, поголовно садящихся за парты вместе с управляющими, было решительно невозможно. Но финны создали профессиональные учебные заведения и для крестьян.
       "Сельскохозяйственные школы,— писал Викберг,— расположенные частью на казенных, частью на частных землях, приготовляют опытных сельских старост; в них же обучаются и крестьяне. В этих школах курс тоже двухгодичный, а учеников в каждой школе не менее 15 человек".
       
Подняв крестьянскую производственную культуру на немыслимую в Российской империи высоту, финское правительство определило сельскохозяйственные приоритеты. Собственно, сделать это не составляло труда. Финны гордились тем, что еще в XIII и XIV веках жители страны платили ежегодную церковную дань именно маслом — по фунту (425 граммов) с каждого жителя старше семи лет. А также тем, что в книге Олафа Магнуса, вышедшей в Риме в 1550 году, говорилось о превосходном финском сыре. И как отмечали исследователи, с тех самых пор финны традиционно держали большое количество коров. Причем способ их содержания, изготовления молочных продуктов и их сбыт были исключительно самобытными, финскими.
       "Многочисленные коровы,— констатировал Викберг,— в течение длинной зимы большею частью прокармливаются некоторым количеством сена, соломою, листьями, мякиной, сушеной картофельной ботвой, оленьим мхом и т. п., отчего коровы за зиму приходят в такое запущение, что производство молока со скотного двора едва удовлетворяет собственным потребностям хозяйства. Но с наступлением лета положение скота тотчас же меняется к лучшему. На пастбища пускается скот и в чрезвычайно короткое время поправляется после тощего зимнего корма. Результаты скоро обнаруживаются: коровы дают много, и притом питательного молока. С каждой коровы средним числом считается, несмотря на такой способ кормления, от 2,5 до 3 пудов масла в год...
       Еще в начале 1860 годов молочное хозяйство в Финляндии велось почти повсеместно по-старому. Молоко вливалось в плоскую цилиндрическую деревянную посуду глубиною в 2-3 дюйма и оставлялось в ней прокисать. По скисании сметана снималась для приготовления масла. В тех поместьях, при которых имелось значительное количество дойных коров, масло можно было сбивать ежедневно или, по крайней мере, раза два в неделю; но в маленьких усадьбах, по необходимости, приходилось откладывать сбивание масла до тех пор, пока не собиралось большого количества сметаны и сливок. Понятно, что сметана, таким образом собранная в течение нескольких дней, иногда даже недель самого жаркого времени года, должна была портиться, а потому и масло из нее получалось недоброкачественное. Торговля маслом в эти годы продолжалась таким образом, что о сортировании товара не могло быть и речи. Только сельские хозяева, жившие вблизи городов, могли устроить правильный сбыт продуктов своего скотного двора и, вследствие этого, могли без хлопот продавать вышеописанное масло еще свежим. Для других же это было немыслимо вследствие большого расстояния и недостатка скорого сообщения. То масло, которое приготовлялось и не употреблялось дома, просаливалось мало-помалу в течение нескольких месяцев и продавалось потом оптом маслоторговцам, которые несколько раз в году делали свои объезды по околотку и собирали товар, сколько его было, в большие кадки. Эти маслоторговцы, обыкновенно крестьяне прибрежных местностей, сбывавшие масло морем в Швецию и Россию, назначали свои цены, невзирая на качество товара, и, следовательно, отнюдь не способствовали улучшению молочного хозяйства.
       В другие страны, кроме России и Швеции, в то время финское масло не вывозилось. Были делаемы отдельные попытки к открытию торговли с Англией и Германией, но они не удались именно вследствие плохого качества масла".
       Именно этот недостаток и решило исправить финское правительство. Прежде всего правительственные чиновники взялись за улучшение породы местного скота. Из образцовых молочных стран — Англии и Дании везли быков-производителей и коров. Однако довольно скоро выяснилось, что местная порода лучше переносит финские условия, меньше болеет и дает более жирное молоко. Наиболее ценными сочли коров с востока Финляндии. Как тогда их официально называли, "восточное финское отродье". Правительство вкладывало немалые деньги в культивирование и местных, и привозных коров, устраивало конкурсы и платило значительные премии хозяевам лучшей скотины.
       "Была учреждена книга для записи быков чистой финской породы,— писал побывавший в Финляндии русский специалист М. Штандель,— и организовано Общество улучшения породы восточного финского скота. Общество получает правительственную субсидию. На многочисленных выставках, устраиваемых мелкими и областными сельскохозяйственными обществами, к скоту предъявлялись определенные требования: корова должна была давать не менее 2500 кило молока и 100 кило масла".
       Следующим шагом для создания молочной индустрии стал образовательный проект "Молочные хозяйки". В апреле 1865 года финский сенат назначил руководителями проекта двух финских женщин, считавшихся опытными специалистами по изготовлению масла и сыра. Их обязали ездить беспрерывно по закрепленным за ними губерниям и без лишнего шума и помпы обучать финок правильным молочным технологиям. К 1868 году правительственных "молочных хозяек" имели уже все губернии великого княжества. Одновременно для женщин открыли молочные отделения при сельскохозяйственных школах. А подготовив крестьян, финские власти задумались о наращивании производства и расширении сбыта.
       
Первой мерой стали беспроцентные ссуды на развитие ферм. Причем поддерживались хозяйства, дававшие достаточно большое количество молока. Не менее обязательным условием было наличие у руководителя фермы молочного образования. Но уже в начале 1880-х годов ссуды начали выдавать только самым крупным молочным хозяйствам или их объединениям. Фактически финское правительство стимулировало создание крестьянских кооперативов, что во всех остальных частях Российской империи считалось преступлением, граничащим с государственной изменой, поскольку считалось, что кооперативы непременно станут рассадниками революционных идей. Даже четверть века спустя кооператоров во внутренних губерниях России только за попытку объединиться сажали в тюрьмы и отправляли в ссылку.
       Однако финские власти нашли оригинальный обходной маневр. Кооперативы создавались независимыми от правительства людьми. К примеру, одним из видных идеологов и организаторов кооперативов в Финляндии был университетский приват-доцент Гебхард Ханнес. А чтобы не волновать власти империи, подчеркивалось, что крестьянские объединения создаются сверху и имеют исключительно экономический характер. И это отнюдь не было обманом. По всему великому княжеству при активном участии чиновников создавались кооперативы самых разных типов. Молочные объединяли фермы и мелкие поместья вокруг более или менее крупных перерабатывающих производств. Кредитные помогали своим членам в увеличении поголовья скота или приобретении племенных коров. При этом крестьянин мог входить одновременно в несколько разнородных кооперативов. К примеру, существовали объединения, члены которых совместно заготавливали торфяную подстилку для коровников.
       Единственное, чего не мог сделать финский крестьянин,— это выйти из кооператива и перебежать в другой или вернуться к единоличному хозяйствованию. Закон не запрещал делать этого, но позволял правлению кооператива не возвращать беглецу вложенные финансовые и прочие средства на протяжении нескольких лет.
       В итоге к началу 1908 года в небольшой Финляндии существовало 1415 различных кооперативов, из которых 337 были молочными, а 263 — кредитными. Их оборот рос фантастическими темпами — с 2,3 млн марок в 1902 году до 65 млн в 1908-м.
       Добиться таких впечатляющих результатов удалось с помощью расширения экспорта масла. И в этом снова была заслуга финских властей. Главная проблема заключалась в том, что метрополия — Россия — сама была сельскохозяйственной державой и мысль о закупках масла в Финляндии звучала нелепо и дико. Лишь в Санкт-Петербурге отдельные продавцы соглашались торговать чухонским маслом. Но, как писали современники, объем финских поставок оценивался в 1850-е годы в одну-две телеги с маслом в неделю. После открытия в 1862 году железной дороги из Петербурга в Гельсингфорс ситуация радикально не изменилась. Цены на масло в Петербурге были настолько низкими, что "финские маслоделы приходили в уныние". Продажи на шведском рынке тоже не увеличивались, а пробиться на европейские рынки мешало ко всему прочему еще и отсутствие нормальных транспортных путей, в особенности зимой. Но финские власти, вложившие огромные силы и средства в создание молочной индустрии, уже не так просто было остановить.
       Л. Ф. Езерская, в 1896 году отправленная Министерством земледелия империи в Финляндию для ознакомления с молочным делом, с восхищением писала о том, как финны преодолели все трудности:
       "Морское сообщение страны с заграничными пунктами, весьма оживленное в летнее время, к осени постепенно прекращается, и одна гавань за другой покрываются льдом.
       Задавшись мыслью устроить беспрепятственный доступ морем к всемирным рынкам в течение целого года, финляндцы предприняли упорную борьбу с зимними бурями, туманами и льдами Балтийского моря.
       В 1877 году за счет казны был построен первый пароход-ледорез Express, который в продолжение нескольких лет благополучно совершал зимние рейсы.
       Но в суровую зиму 1883 года Express был затерт льдами в Финском заливе в продолжение сорока дней. В 1886 году пароход опять засел во льду и тоже освободился лишь через шесть недель.
       Таким образом, результаты, достигнутые финляндцами в борьбе со льдами Балтийского моря, были неутешительны: возможность зимнего сообщения с западом была доказана, но пароход с пассажирами не раз подвергался серьезной опасности.
       Казалось бы, что такая неудача должна была отнять у финляндцев всякую охоту бороться с непобедимой природой. Но на деле выходило иначе.
       Молочное хозяйство в это время достигло такого развития, что для сбыта его продуктов необходимо было открыть новый путь к английскому рынку, более скорый и менее дорогой, нежели путь через Швецию.
       И вот финляндцы с новой энергией принялись за осуществление своей идеи. Правительство командировало за границу специалистов для изучения конструкции известнейших ледорезов и затем, в 1889 г., заказало сильный ледорез Murtaja, стоивший 700 000 марок. Этот ледорез должен был зимой очищать ото льда вход в гангескую гавань и оказывать пароходам содействие при входе и выходе.
       В первую же зиму Murtaja заслужил название 'сильнейшего ледореза севера', и движение продолжалось беспрерывно".
       Финские авторы с удовлетворением писали:
       "Так называемое 'чухонское масло', приготовляемое в Финляндии в больших количествах, вывозится ежегодно миллионами фунтов и покупается охотно в Любеке и Гамбурге. Вследствие относительно большой плотности и свойства долго сохраняться большая часть этого масла употребляется в Гамбурге для улучшения худшего и менее плотного, например, русского, силезского, богемского и других сортов, которые потом упаковываются в буковые бочки и вывозятся под другими названиями, в особенности в Англию".
       
Завершающим аккордом в создании финской молочной индустрии стало появление центрального кооперативного объединения "Валио". Его, как и все остальные финские кооперативы, создали общественники с ведома и под контролем властей великого княжества в 1905 году. Главной задачей "Валио" было наращивание экспорта в Англию. Ни собственных производств, ни ферм у будущего молочного гиганта на первых порах не было. Задачей "Валио" было заключение договоров, поддержание регулярности поставок и контроль за качеством масла — все это осуществлялось вместе с правительственными чиновниками. Делать это было несложно, поскольку на каждый стандартный бочонок масла наносилось название завода-изготовителя и индивидуальный номер.
       Однако довольно скоро объединение "Валио" превратилось в мощную силу. В руках его правления была экспортная выручка, а контроль над качеством позволял решать, какие именно кооперативы и фермы будут работать на экспорт. Мало-помалу "Валио" начало прибирать к рукам перерабатывающие заводы, что лишь усиливало зависимость фермеров от могущественного экспортера.
       Главной целью "Валио" вплоть до начала первой мировой войны оставался британский рынок. Но после того, как Балтика оказалась непроходимой из-за многочисленных минных полей, поставки в Англию затруднились и сократились. В Германию финское масло могло попадать только через Швецию и под видом шведского, но такого рода помощь врагу подпадала под действие законов военного времени Российской империи. Так что "Валио" пришлось поворачиваться лицом к России. Правда, поворот оказался небезвыгодным для финского экспортера.
       Западные губернии империи из-за войны перестали производить молоко и продукты из него. Их производство сократилось и в остальных частях страны из-за массового призыва крестьян на службу. Так что "Валио" с успехом пожинало плоды своего особого положения. Если в 1912 году из 76 тыс. пудов ввезенного в Россию масла лишь 31 тыс. была произведена в Финляндии, то в 1914-м из 82 тыс. финны поставили 57 тыс. пудов. А к 1917 году масляный экспорт в Россию стал почти исключительно финским. Такая же картина наблюдалась и с сыром. Если до войны финский сыр считался едой для простолюдинов, а уважающие себя люди покупали германский, французский, голландский или швейцарский, то в 1914 году почти 80% ввезенного в Россию сыра было сделано в Финляндии.
       Не прекратились поставки продукции с маркой "Валио" и после революции. Правда, финские продукты шли почти исключительно на пайки видных большевиков и на черный рынок. После гражданской войны финское масло стало доступно всем, кто имел достаточно средств для его покупки. Правда, налаженные тогда связи вскоре сыграли с "Валио" злую шутку: объединение стало объектом преследования советской прокуратуры.
       В 1923 году началась тотальная проверка советских импортеров на предмет исполнения ими законодательства о государственной монополии в торговле. Все организации были обязаны заключать договоры с инофирмами только при посредничестве советских торговых представительств в соответствующих странах. Но питерское кооперативное потребительское общество "Трудсоюз", хотя и имело лицензию на закупку продуктов у "Валио", заключило договор с финскими партнерами напрямую, минуя торгпредство СССР в Финляндии. Мало того, плата за поставку не была проведена, как полагалось, через банки. Вместо этого сотрудники "Трудсоюза" расплатились черным налом — попросту отнесли наличные в финское консульство в Петрограде для передачи "Валио". По мнению прокуратуры, эти деяния подпадали под действие статьи 136 тогдашнего Уголовного кодекса РСФСР, и делом занялась прокуратура республики. Его фигурантами помимо руководителей "Трудсоюза" стали финские дипломаты и сотрудники "Валио". Однако нормальные отношения СССР с соседними странами были тогда большой редкостью, и, по всей видимости, в Москве решили спустить дело на тормозах.
       Правда, после этого само название объединения на долгие годы исчезло из отчетности советских внешнеторговых органов, и советские граждане увидели финское масло лишь десятилетия спустя, после второй мировой войны, в магазинах "Особторга", продававших товары, полученные от побежденных стран по репарации. Затем снова наступил перерыв до 1960-х годов, когда о "Валио" и его продукции вспомнили снова. Главной причиной этого была миролюбивая советская внешняя политика. В Москве всеми силами стремились не допустить вступления Финляндии в общеевропейские организации и пытались переориентировать насколько возможно финскую промышленность на удовлетворение нужд советского рынка. Вот только в условиях постоянного дефицита валюты сделать это было не так просто, и в 1966 году в Финляндию отправились советские специалисты для изучения молочных производств и выпускаемых ими товаров, подходящих для граждан СССР и при этом не слишком дорогих. Одновременно советские эксперты заново знакомились с фирмой "Валио".
       За шесть десятилетий с момента основания фирма превратилась в один из двух крупнейших молочных концернов Финляндии. Она сумела укрупнить свои заводы и резко снизить затраты на производство. К примеру, советские специалисты с удивлением сообщали, что грузовики "Валио" собирают молоко с ферм, находящихся в 50-70 километрах от него, что в Советском Союзе было недостижимой мечтой. Но после знакомства с заводами фирмы мнения экспертов о том, что нужно закупать, разошлись диаметрально. Специалисты из Минпищепрома отдавали предпочтение кисломолочным продуктам. В отчете говорилось:
       "Пийма — кисломолочный продукт, широко распространенный в Финляндии. Его вырабатывают резервуарным способом, затем разливают в пакеты пюр-пак. Готовый продукт обладает кисловатым, очень приятным вкусом. Вследствие густой консистенции сыворотка из него не выделяется. В ресторанах употребление его является почти обязательным. Этот напиток мог бы найти широкий спрос в средней и северной части СССР, жители которых предпочитают простоквашу с менее кислым вкусом.
       Из других кисломолочных продуктов в Финляндии распространены виллиа, близкий по вкусовым качествам к пийме, и йогурт, которые производятся в меньшем количестве".
       При этом они намекали, что получить продукты такого же качества на наших заводах весьма затруднительно из-за вредных бактериальных культур, попадающих в кисломолочные изделия с оборудования.
       Однако совершенно другого мнения придерживался Государственный научно-технический комитет Совмина СССР (ГНТК). Его специалисты сосредоточились на сырном производстве "Валио", которое также было поставлено на высоту, недосягаемую для устаревших советских молокозаводов. По их мнению, идеальным продуктом был плавленый сыр. Благодаря тому, что его делали из бракованных твердых сыров, его стоимость была невелика. Учитывая то, что финский брак соответствовал как минимум советскому второму, а то и первому сорту, вкус, а также качественная упаковка делали плавленый сыр идеальным объектом для импорта в СССР.
       "Плавленый сыр,— говорилось в отчете ГНТК,— вырабатывают в большом ассортименте (до 10 видов). Помимо обычного изготовляют сыры с особо нежной пластичной консистенцией, упаковывая их в стаканчики из полиэтилена или в тубы, а также сливочные с содержанием в сухом веществе до 60% жира. Расфасовывают их в основном в фольговые пакеты, упаковывают в круглые коробки с художественно выполненными этикетками".
       И советское правительство прислушалось к мнению ГНТК. В магазинах появился плавленый сыр "Виола", который немедленно стал заветным дефицитом наряду с финским же сервелатом. И это давнее знакомство с "Валио" и ее продукцией сослужило фирме прекрасную службу после краха СССР. Теперь уже представить себе отечественные магазины без ее масла, сыров, сметаны и йогуртов попросту невозможно.