16 июля в Одессе на 58-м году жизни от сердечного приступа скоропостижно скончался народный художник России, лауреат Госпремий России, главный художник московского театра "Ленком", один из лучших российских сценографов Олег Шейнцис.
В Одессу Олег Шейнцис старался приезжать каждое лето. Он там родился, окончил художественную школу и театрально-художественное училище. В 1977 году получил в Москве диплом постановочного факультета мхатовской школы-студии. И сразу же начал работать в "Ленкоме". Театральная карьера Олега Шейнциса сложилась на редкость удачно. В 1980-м он уже стал бессменным главным художником самого модного столичного театра. Публика готова была висеть на люстрах, лишь бы попасть на "Юнону и Авось", этот спектакль оформил тоже он.
Свое многолетнее сотрудничество с Марком Захаровым он объяснял тем, что режиссер никогда на него не давил, оставлял возможность быть непредсказуемым. Не совсем так. В разговорах с друзьями он вспоминал слова главрежа: "Да? Вот это — находка. А вот это — нет, не находка". Но как бы то ни было, на ленкомовской сцене Шейнцису была раз и навсегда отдана одна из главных ролей.
Независимость он научился ценить еще в дерибасовской коммуналке, где каждый взрослый сосед норовил поймать ребенка и подтянуть ему сползающие чулочки как надо. Потом дерибасовская коммуналка превратилась в арбатскую, но физиологическая необходимость свободы и собственного представления о том, как надо делать, а заодно не то чтобы отвращение, но отрицание быта — остались. За всю свою — насыщенную не только ленкомовскими (его приглашали оформлять спектакли во многие столичные театры) — жизнь Олег Шейнцис никогда не сочинял бытовых интерьеров и не любил бытовых спектаклей. Хотя ничего не имел против гиперреализма, для одного спектакля втащил однажды на сцену настоящий деревенский сруб с живыми кусочками мха.
Бытовые подробности, конечно, тоже были, но они никогда не превращались в детали интерьера; работали на образ сюжета, становились штрихами к портрету сюжета, материализацией внутреннего мира героя. Точные детали Олег Шейнцис как раз ценил и верил, что и зритель по ним может дофантазировать целое. Любил цитировать чеховское "по блику на бутылке можно рассказать о стране". Заметьте, в то время, когда Олег Шейнцис входил в профессию, правильно и спокойно было бы делать как раз бытовые интерьеры. Можно считать это протестом, но в данном случае скорее все-таки такова была сама природа художника.
Своих студентов-сценографов в мхатовской школе он учил обязательно фантазировать, прежде чем проектировать. Образ главной российской театральной премии "Золотая маска" придумал тоже он. Он умел заставить свою фантазию работать быстро и четко. Рассказывал, что времени, чтобы сочинить сценографию "Поминальной молитвы", было очень мало, он сел на кольцевую линию метро и дал себе задание придумать спектакль за три круга. В ленкомовском "На всякого мудреца довольно простоты " он решил, что из своей каморки Глумов должен прорывается в мир множества сияющих хрустальных люстр. Это было эффектно, но это не было украшательством; при всей ошеломляющей красоте оформленных им спектаклей этим Олег Шейнцис не увлекался. Это было переходом в иное измерение. Он создавал на сцене другую эмоциональную реальность, задавал правила игры. Первые, зачарованные аплодисменты ленкомовских зрителей практически всегда были адресованы художнику. Но актеры тоже могли не обижаться, Шейнцис всегда помнил и о функциональности декорации, и о динамике действия. Для самого Шейнциса невозможного в театре было мало. Даже неудобную, неглубокую ленкомовскую сцену он заставлял работать каждым сантиметром, умел показать ее объемной, распахнутой. Он умел дать ей глубину, не только визуальную. Трудно представить себе "Ленком" без Олега Шейнциса, практически невозможно.