Американский художник и писатель Джонатон Китс свой новый роман "Lighter Than Vanity" для начала опубликовал в России. Китс известен скорее экстравагантными арт-проектами: он, например, исследовал "ДНК Бога". Но роман, который в русском переводе назвали "Химеры Хемингуэя", вовсе не заумная провокация. Это вполне внятная история одного литературного плагиата, в которой к тому же правильно расставлены приманки для фанатов чтения любой национальности. Тем не менее чести первыми клюнуть на этот роман удостоили именно земляков Набокова. Можно легко себе представить, как постаревший, окончательно опопсевший и надоевший всему миру Коэльо будет публиковать свои похожие друг на друга романы именно в России (ведь до сих пор приезжают к нам "на чес" диско-группы 1970-х). Но чтобы молодой амбициозный заморский сочинитель предпочел увидеть сигнальный экземпляр своей книги именно по-русски! Видимо, стоит поддержать такую инициативу — глядишь, и американцы станут бороться за "право первой ночи" с нашими авторами.
Роман "Химеры Хемингуэя" как раз посвящен курьезам литературного пиара. Молодая студентка обнаружила в библиотечных архивах неизвестную раннюю рукопись Хемингуэя (ту самую, которую у него похитили вместе с чемоданом на Лионском вокзале). Вместо того чтобы порадовать всех хемингуэеведов, студентка рукопись сожгла. Но, конечно, предварительно перепечатала и выдала за современный роман собственного сочинения. И ведь у нее был резон: на Хемингуэя уже нельзя надеть платье от Армани и вручить ему "книжного 'Оскара'". А миловидной студентке — можно. Да что там говорить, вот не так давно нашли ранний роман Трумэна Капоте. И всего лишь признали, что он хуже, чем "Завтрак у Тиффани".
А вот благодаря героине Китса старый текст прожил новую жизнь. Критики вроде бы что-то унюхали, но до правды сами не докопались. Назвали девушку "вторым Хемингуэем" и вознесли ее на литературный олимп. Впрочем, лучше всех поработал литагент героини, он же ее супруг и влиятельный арт-дилер. Тут, правда, автор несколько смешал разные сферы искусства и живописал скорее нравы современного американского арт-рынка. Тем не менее "ярмарка тщеславия" получилась колоритная.
Китсу нелегко было вытянуть сюжет с такой завлекательной завязкой. Он довольно своеобразно высказал свое собственное отношение к происходящему: студентку сделал депрессивной анорексичкой, арт-дилера — импотентом, критикессу из пулитцеровского комитета — ревнивой предательницей. О чем, собственно, был заветный хемингуэевский роман, намекнул лишь туманно. "Химеры Хемингуэя" получились довольно схематичными. Не важно. Зато писатель совершенно четко показал, что настоящая литература и сегодня может претендовать на всеобщее внимание, визг поклонников, лайм лайта холодное пламя и мертвую хватку папарацци. И чтобы выходила писательница в платье от Армани и колье от Тиффани, и получала Национальную американскую книжную премию. И все действительно читали ее книгу. И текст — хемингуэевского качества. Спасибо, Джонатон Китс, за такую красивую сказку. А теперь гаснет рампа и все расходятся по домам почитать на ночь Коэльо.
Джонатона Китса особенно интересовал весь тот шлейф, что тянется за новой книгой: начиная от выбора авторской фотографии для переплета и заканчивая подборкой газетных рецензий. В принципе новый роман молодой, но уже зачисленной в "надежды российской словесности" сочинительницы Василины Орловой "Пустыня" — о том же. Только сказано об этом не прямым текстом. Поначалу "Пустыня" — собрание рваных путевых заметок героини, которую только что бросил муж. Расклад известный: она верила в любовь, а он оказался ее недостоин. Теперь она "повенчалась" с собственным ноутбуком и отправляется в Ялту, город "Дамы с собачкой" и "Ассы". Пока едет поезд, героиня успевает промыть все косточки своему бывшему мужу и сто раз прочесть заунывную мантру: "Как удачно получилось, что я побывала замужем. Теперь никто не убедит, будто я много потеряла, если не живу с мужчиной. Желание жить с мужчиной просто веками освященное сумасшествие, доподлинное безумие. Институт абсурда". Не будем корить ее за занудство. Дорожные исповеди — законный жанр. А вагонные споры, как известно, последнее дело. Тем более что у автора есть вкус и к чужим "плацкартным" историям.
Некоторая новизна "Пустыни" в том, что действуют там не светская львица и "принц" в белом "Мерседесе". И не заядлые альтернативщики. А вовсе даже интеллигентные ребята, как-то по-старомодному стыдливо обходящие финансовую сторону своего существования. Впрочем, то герои. Сама юная писательница демонстрирует гораздо большую и даже заметно болезненную заинтересованность в вопросе "Я и литература". "Пустыня", как то и обещает заглавие,— это не оазис для читателя. Каждую секунду автор останавливается, чтобы полюбоваться на себя в "зеркало" своего ноутбука: "Хотя сила моего дара, наверное, не такова, чтобы я могла рассчитывать на ваши светлые, святые для меня слезы". Дальше — больше: автор не на шутку переживает, что ее внешние данные помешают объективному восприятию ее текстов. Помнится, когда была создана премия "Дебют", ее упрекали чуть ли не в "развращении малолетних". Конечно, зря упрекали — это нормальный премиальный процесс, награждать надо и произведения 20-летних, и 30-летних, и лучшие книги по домоводству. Но вот что действительно выявилось с появлением молодежных премий и семинаров: юных литераторов зачастую больше, чем качество текста, волнует начало их восхождения на литературный олимп. Молодость, конечно, многое извиняет. Но все же, хорошую прозу кто за них производить будет? Вестимо кто — Хемингуэй!
Джонатон Китс. Химеры Хемингуэя / Перевод с английского М. Новокшеновой. М.: Эксмо, 2006
Василина Орлова. Пустыня. М.: ЗебраЕ, 2006