премия кино
Вчера стало известно, что почетный "Золотой лев" за вклад в киноискусство 63-го Венецианского кинофестиваля присужден 60-летнему американскому режиссеру Дэвиду Линчу. Вручение пройдет 6 сентября на гала-вечере, посвященном премьере его фильма "Внутренняя империя" (Inland Empire). О всемирно-историческом значении Дэвида Линча — МИХАИЛ Ъ-ТРОФИМЕНКОВ.
К формулировке "за вклад" можно смело, по-советски прибавить: "в ознаменование 40-летия творческой деятельности". В 1966 году студент-художник Линч снял четырехминутный фильм "Шестерых тошнит" (Six Figures Getting Sick): название исчерпывающе описывало содержание. Киноведы наверняка вспомнят этот курьез, почтительно находя в нем истоки физиологических мотивов в творчестве живого классика.
Решение наградить Линча соответствует эстетской репутации Венеции. Он, прежде всего, маниакальный стилист, запросто приносящий в жертву любимым визуальным мотивам вменяемость сюжета, если в отношении его о такой вменяемости вообще можно говорить. Безусловно, Линч — самый большой оригинал в современном кино. Один из дюжины режиссеров, чьи фильмы имеют "культовый" статус, и первый из них, удостоенный столь престижной награды.
Слово "культовый" в России затрепано, утратило исконный смысл. Культовые фильмы — те, вокруг которых сложилась секта поклонников, обладающая признаками секты религиозной. А множество фанатов буквально молятся на маленькую балерину, живущую на батарее отопления, из "Головы-ластика" (Eraserhead, 1977), куртку из змеиной кожи Николаса Кейджа из "Диких сердцем" (Wild at Heart, 1990), черный вигвам из "Твин Пикса" (Twin Peaks). Гадают, "кто убил Лору Пальмер". Верят, что "совы — совсем не то, чем кажутся".
Главная заслуга Линча — то, что он создал свой миф об Америке, да так убедительно, что в него поверил весь мир. "Твин Пикс", телефильм (1990) и киноверсия (1992),— его формула. Вселенная Линча — заурядная до зубной боли провинция, где ничего никогда не происходит: яблочный пирог, выпускной бал, газонокосилка. Самодостаточность быта достигает вдруг стадии энтропии, выворачивается наизнанку черной дырой, из которой лезут в реальность монстры и демоны. На газоне погожим утром валяется отрезанное ухо, как в "Синем бархате" (Blue Velvet, 1986), на опушке леса разыгрываются садомазохистские оргии, как в "Твин Пиксе", на заднем дворе забегаловки можно увидеть лик Смерти, как в "Малхолланд драйве" (Mulholland Drive, 2001). И вообще, все патриархальное благолепие — только сон, а реальны как раз кошмар и хаос. Это почти что формула "Матрицы", созданная задолго до нее, но поэтическая и убедительная для Европы, со времен романтиков и сюрреалистов лелеющей культ сна. Линч настолько плоть от плоти американского масскульта, китча, что возвышает его до уровня изощренной поэзии.
Если в "Синем бархате" вернуться в "реальность" героям Линча еще удавалось, а в "Твин Пиксе" они зависали на ничейной земле между двумя мирами, то в "Шоссе в никуда" (Lost Highway, 1996) и "Малхолланд драйве" он, словно издеваясь над зрителями, рубит фильмы пополам. Только что вы смотрели безумную, но обладающую своей внутренней логикой историю, и вдруг понимаете, что смотрите совсем другую, где те же актеры играют совсем других персонажей.
Радикализм это или шарлатанство, можно спорить. Но странности последних фильмов Линча не свести к небрежности. Если он хочет, создает совершенно классические композиции: "Человека-слона" (Elephant Man, 1980), гуманистическую драму "урода" в лицемерном викторианском обществе; "Простую историю" (The Straight Story, 1999), почвеннический гимн "глубинке"; бесхитростную и уморительную комедию "В прямом эфире" (On the Air, 1992). Когда же он чего-то не хочет, то сделавшему ставку на новичка великому продюсеру Дино де Лаурентису остается кусать локти, подсчитывая космические убытки от громоздкой космической фэнтези "Дюна" (Dune, 1984). И не последнее место в списке заслуг Линча занимает то, чего он не сделал: отказался от предложения Джорджа Лукаса снять "Возвращение джедая" из цикла "Звездные войны". На такой жест никто из современников Линча, уж точно, не способен.