фестиваль балет
В "Новой опере" в рамках Летнего фестиваля балета Театр классического балета представил премьеру сезона — "Спящую красавицу" в редакции руководителей труппы Натальи Касаткиной и Владимира Василева. Наблюдая новации, внесенные в шедевр Петипа, ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА гадала, к чему весь этот сон.
В последнее десятилетие "Спящей" приходится несладко. Знаменитая сказка Петипа--Чайковского обречена на коммерческий успех, а потому ставить ее берутся все кому не лень. От классического шедевра остаются рожки да ножки — а как иначе, если балет Петипа рассчитан на штат гигантского императорского театра, а нынешние кочующие труппы не набирают и половины нужного состава. Это все равно, что на футбольный матч выпустить команды по пять человек: вроде бы тоже бегают и по воротам бьют, но разве кому-нибудь придет в голову смотреть такой футбол? А "Спящую" — ничего, смотрят.
Наталья Касаткина и Владимир Василев, экс-солисты Большого театра, очевидно, понимали, насколько ущербной будет выглядеть "Спящая красавица", если ставить ее всерьез силами руководимого ими Театра классического балета. А потому решили повеселить публику, внедрив в классический шедевр россыпь искрометных новинок. Главная из них сюжетная: принц Дезире стал ровесником Авроры и в числе четырех кавалеров-женихов участвовал в праздновании ее 16-летия. Праздник, как известно, закончился вековым сном невесты, и по логике оживлять принцессу поцелуем должен был притащиться 120-летний старец, хорошо знакомый с усопшей. Но перед этим принцу предстоит еще поохотиться, потанцевать с видением Авроры и поплутать в компании феи Сирени в поисках заколдованного замка, что весьма затруднительно в облике патриарха. Постановщики с проблемой справились: вместе со спящей Авророй они законсервировали и бодрствующего принца, заодно наделив его амнезией,— свои матримониальные намерения вековой давности он напрочь забывает и искренне удивляется, когда фея Сирени напоминает ему о невесте. А в старика Дезире превращается непосредственно перед поцелуем: на разом ссутулившегося принца натягивают балахон с паранджой — перегримировываться ему некогда, скоро свадьба.
Это сюжетная находка потребовала серьезной работы с партитурой балета. Мелко нарубленные пролог и первый акт смешались, как ингредиенты в салате. Сначала принцесса танцует адажио с женихами, потом феи презентуют имениннице и публике свои вариации (лучше бы обойтись без таких подарков, но авторы не решились радикально покромсать старика Петипа). Затем пикантная женщина Карабос грозит Авроре смертью от иглы, что побуждает дылду короля с крошкой королевой (специфический балетный юмор) помолиться и сделать пару верхних поддержек — при этом монархи почему-то раздеваются до исподнего.
Шутки постановщиков по-балетному непритязательны: вместо традиционных "вязальщиц" чешут вялые заноски мужчины со спицами в руках. Придворному арапу в ущерб мизансценам доверены целые вариации. Женихи-кавалеры отплясывают вместо фрейлин, набивая и двойные кабриоли, и двойные туры на совершенно не приспособленную для этого музыку. Фея Карабос, в своих ботфортах и шляпе смахивающая на кота в сапогах, фехтует с феей Сирени на волшебных палочках. А в сцене охоты вместо скучных танцев-менуэтов появляется жизнерадостный медведь. В лесах Версаля несчастное животное преследуют охотники с ружьями и в ушанках, и спасает его только покровительство принца: Дезире засыпает в обнимку с ласковым зверем на ту самую музыку, которую принято трактовать как томление юноши по настоящей любви. Медведь оказал постановщикам важную услугу — после его появления на сцене всерьез разбирать этот балаган не возьмется ни один критик.