некролог
В своем доме в городе Санта-Фе умерла от рака знаменитая американская оперная певица Лоррейн Хант. Ей было 52 года — карьера артистки, которую называли одним из ярчайших меццо-сопрано современной сцены, едва миновала свой зенит.
Лоррейн Хант (не так давно взявшая также фамилию мужа — американского композитора Питера Либерсона) выдвинулась в несомненные звезды не так уж давно, уже вполне взрослой, да и звездой была нетривиальной. В 1990-е о ней говорили все, ее записи вокальной музыки Баха и Генделя были общеизвестны и равнодушным не оставляли, кажется, никого.
И тем не менее глянцевой дивой с обложки она не была никогда, да и послужной список ее, если сравнивать с типическими хрониками взлета оперных знаменитостей, выглядит не так уж помпезно. Скажем, европейские сцены в этом списке представлены крайне избирательно: ни "Ла Скала", ни "Ковент-Гардена", ни венской "Штаатсопер". Виной тому уж точно не недостаток дарования или вокальных способностей; скорее, уж любовь к неожиданным решениям и неординарным поступкам, которая была ей так свойственна,— плюс нелюбовь к расхолаживающей рутине и поверхностности "респектабельных" оперных домов.
Хотя родилась Лоррейн Хант в музыкальной семье (мать ее была певицей), вокалом в молодости она серьезно не занималась, предпочтя игру на альте. Причем несколько лет предпочитала жизнь вольного музыканта, не приписанного ни к каким официальным структурам, и, даже пробуя себя в качестве певицы, выбирала совершенно неакадемический репертуар. В 26 лет она решилась пойти на прослушивание в нью-йоркскую Julliard School, но туда ее не приняли, и в результате вокал она начала изучать позднее — в бостонской консерватории. Когда в 1988-м у нее украли ее альт, она приняла это за знак свыше и бросила инструмент.
Впрочем, к этому моменту было вполне очевидно, что слава ее ждет на оперной сцене. Начавши как лирическое сопрано, она через несколько лет нашла свой настоящий голос: драматическое меццо большого диапазона, гибкое и сильное, самый тембр которого удивительно сочетался с ее темпераментом.
"Когда она начинала петь, вы оказывались посреди лесного пожара",— сказал про нее Питер Селларс. Начало сотрудничества с именитым радикалом от оперной режиссуры, кстати сказать, и было поворотным пунктом ее карьеры. В 1985-м она спела Секста в селларсовской постановке "Юлия Цезаря" Генделя. Через несколько лет последовала еще одна до скандальности громкая постановка Селларса, "Дон Жуан" Моцарта, где Лоррейн Хант пела Донну Эльвиру. Наконец, десять лет назад, когда ее слава генделевского меццо уже была безусловной, она исполнила едва ли не самую тонкую и проникновенную из своих сценических ролей, спев Ирину в глайндборнской постановке оратории Генделя "Феодора". Сотрудничество с Селларсом, впрочем, на этом не завершилось: именно в расчете на Лоррейн Хант режиссер задумал и осуществил в 2001-м сценическую версию двух баховских кантат (BVW 199 и BVW 82 — знаменитая "Ich habe genug").
В целом репертуар ее был необычайно широк — от Монтеверди через Шуберта до современных американских композиторов. Но характерно, что из спетых ею партий наиболее эффектным оказался ряд мятущихся, страстных, харизматичных героинь (подчас, впрочем, и героев: Ариодант и Секст у Генделя, Идамант в "Идоменее" Моцарта). Таковы Медея в одноименной опере Марка Антуана Шарпантье, Федра в "Ипполите и Ариции" Рамо, Дидона в "Дидоне и Энее" Перселла и в "Троянцах" Берлиоза, Донна Эльвира в "Дон Жуане" и Кармен. И именно такой — не давно угасшей и поблекшей легендой, а артисткой сильного, даже властного дарования — ее теперь и запомнят.