Когда страны Евросоюза решают отложить вопрос о европейской конституции в долгий ящик, многие это воспринимают как еще одну неудачу евроинтеграции. Логика при этом такова: если идея единой расширяющейся Европы еще жива, то чего же они тянут? После референдумов во Франции и Нидерландах, казалось бы, время неумолимо работает на тех европейцев, которые усматривают в расширении Евросоюза опасность для своего повседневного существования. И, соответственно, против тех, кто считает евроинтеграцию благом, напоминая, что благодаря своему объединению Европа уже получила как минимум две вещи — единую валюту и шенгенскую зону. Значит, получается, что единственным способом спасти зависший мегапроект "Большая Европа" должны бы стать активные действия. Принятие "ударными темпами" конституции Европы стало бы весомым аргументом в пользу того, что осечка на прошлогодних референдумах ни о чем не говорит.
Однако в Брюсселе, как видим, решили взять паузу. Можно ли это расценить как новое подтверждение того, что расширение Европы в самом деле столкнулось с непреодолимой преградой? Рискну утверждать, что нет. Ведь вопрос о европейской конституции — самый сложный и самый запутанный. Его решение, пожалуй, наиболее трудный этап европейской интеграции. Поэтому для того, чтобы во всем разобраться, и вправду нужно время. А разобраться нужно во многом. Евроконституции предстоит ответить на массу вопросов. Во-первых, нужно определить права и обязанности Евросоюза, делегированные ему государствами-членами. Это еще самое простое. Во-вторых, предстоит привести в равновесие соотношение властей — законодательной, исполнительной и судебной. Это уже посложнее. В-третьих, необходимо выстроить общеевропейскую вертикаль "центр--государство--регион". Еще сложнее. Кроме того, в вопросе о европейской конституции есть нюанс. С одной стороны, ее создание вроде бы должно облегчать то обстоятельство, что в конституциях государств--членов Евросоюза много общего. Но с другой стороны, если исходить из уже существующих национальных конституций, а не писать принципиально новую, то как быть с будущими членами? Ведь их полный список в данный момент определить невозможно, в связи с чем невозможно учесть и их конституции. Наконец, как поступать в тех случаях, когда национальные конституции вступают в противоречие между собой? Например, в большинстве стран признана свобода вероисповедания, но в трех странах существует государственная религия. Означает ли это, что из конституции Европы нужно вымарать пункт о взаимоотношениях с религией, или какие-то страны вынуждены будут подчиниться мнению большинства?
А вообще, самая главная трудность в решении вопроса о европейской конституции состоит в том, что это — продолжение вечного спора о курице и яйце. Судите сами: обычно народ создает государство и его конституцию. Но "единый народ Европы" еще ведь только формируется. Значит, появившись раньше, европейская конституция должна будет создавать новую историческую общность — "европейский народ".