В ночь со вторника на среду в Константиновском дворце состоялась встреча президентов России и Грузии. Она принесла всем ее участникам сплошные разочарования. Специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ, наблюдавший за ней, считает, что в конце пресс-конференции российский президент уже жалел, что вообще согласился на эту встречу.
Встречу президентов России и Грузии неожиданно перенесли с Васильевского острова, из выставочного комплекса "Ленэкспо", в Константиновский дворец в Стрельне. Служба протокола и пресс-служба российского президента отказались комментировать причины этого решения. Но кое-какие выводы можно было сделать и без них. Во время вручения международной премии "Глобальная энергия" господин Путин подозвал к себе главу протокола Игоря Щеголева и что-то сказал, наклонившись со сцены к самому его уху. Было видно, что господин Щеголев немного озадачен. Он быстро вышел из помещения, а через несколько минут стало известно, что встреча переносится в Константиновский дворец.
Мне кажется, что господин Путин сделал это, потому что к концу дня катастрофически устал от "Ленэкспо" и от сотен людей, с которыми ему пришлось вчера весь день иметь дело. Эта усталость могла роковым образом сказаться на результатах его встречи с Михаилом Саакашвили, которая началась в 11 вечера.
"Я тут не был пару лет... три-четыре года",— жизнерадостно сообщил президент Грузии господину Путину, когда они наконец увиделись.
По протоколу первым должен был начать президент России. Но Михаил Саакашвили был в этот вечер очень активен.
— Я думаю,— сказал он, белозубо улыбаясь,— за последние несколько веков тут (в Петербурге.—А. К.) таких преобразований не было, как за последние два года. Если бы вы приехали к нам,— выпалил он,— увидели бы, что и Тбилиси, и столица Аджарии тоже преображаются!
Он и дал пас президенту России, и сам забил гол. Он имел ведь в виду не то, что преображаются Батуми и Тбилиси, а то, что столицы Южной Осетии Цхинвали и Абхазии Сухуми не преображаются.
— В следующий раз,— размеренно начал господин Путин,— надеюсь, ваш график позволит вам уделить больше внимания нам. Жаль, что вы не успели на экономический форум. Там было интересно...
— Ну, по Мойке, по каналам успел прокатиться,— пробормотал Михаил Саакашвили.
— Что касается внешнего облика Тбилиси, надеюсь, тут есть немалая доля российского труда,— попробовал вернуть мяч к чужим воротам господин Путин.— В общем товарообороте российская доля, если я не ошибаюсь, 16 процентов.
— Надеюсь, и дальше так будет! — воскликнул президент Грузии.
— А объем нашего товарооборота в прошлом году вырос в пять раз,— неумолимо продолжал господин Путин, как будто уже перестав замечать развеселые реплики грузинского президента.
— А, да, даже памятник на центральной площади Тбилиси ставил президент российской Академии наук... Ой, то есть художеств...
— Церетели,— без удовольствия подсказал российский президент.
— А в Петербурге нет его творений! Петербург — зона, свободная от Церетели! — засмеялся Михаил Саакашвили.
— Не совсем,— вздохнул господин Путин. — Вы еще не все посмотрели.
Они подождали, пока журналисты выйдут из комнаты.
— В кабинет сейчас пойдем,— сказал Михаилу Саакашвили Владимир Путин.
Грузинский президент благодарно кивнул. Они встали и пошли.
Отсутствовали они примерно полтора часа.
— Ну, все уже понятно,— вздыхал грузинский телеоператор.— Ничего не решат. Обидно. Первый раз в самолете ничего не выпил, думал, важное дело едем делать. А тут ерунда какая-то получилась.
Последние иллюзии пропали после первых же слов Владимира Путина и Михаила Саакашвили на пресс-конференции.
— Наши торгово-экономические отношения развиваются, как это ни покажется некоторым странным, успешно,— произнес российский президент.
Он рассказал, как именно они развиваются, упомянул, что в Грузию из России граждане ежегодно вывозят от полутора до двух миллиардов долларов, и ни слова не сказал о проблемах грузинского вина в России. Господин Путин упомянул, что "говорили о замороженных конфликтах", имея в виду Южную Осетию и Абхазию, и что "у нас есть желание работать над этим совместно".
Господин Саакашвили высказался в том смысле, что надо бы постараться "наладить координацию между Россией и Грузией и преодолеть то, что мешает нам наступательно... то есть поступательно развиваться. Что-то упущено, но эти вопросы не без поворота..." Все, дальше он мог не продолжать. И в самом деле все было примерно понятно. Впрочем, пресс-конференция, в конце концов, только началась. Может, грузинский телеоператор все-таки погорячился, подумал я безо всякой, честно говоря, надежды.
Первый вопрос задавала грузинская журналистка. Это был по понятным причинам вопрос про Абхазию и Южную Осетию. "Когда возникла угроза прочности Российской Федерации, Россия не удержалась от жестких мер",— сказала она, намекая, что и у Грузии нет оснований в таком случае воздерживаться от жестких мер по отношению к двум своим мятежным республикам.
— Мы в последнее время много дискутируем по этому поводу,— говорил господин Путин.— Считается, что в этих вопросах надо придерживаться принципов международного права. Но мы слышим, что, может, надо руководствоваться другими соображениями... Так вот, я хочу напомнить, чем все это закончилось в Чеченской республике: референдумом, в результате которого народ Чечни высказал желание быть в составе России. С чего бы ни начинали, надо спросить мнение народа.
Грузинская журналистка не могла ответить господину Путину, а грузинский президент не захотел. Но мог бы, впрочем, хотя бы попытаться. Россия в конце концов провела референдум в Чечне только после того, как установила там "конституционный порядок". Результаты референдума были предсказуемы. Точно так же они предсказуемы сейчас в Абхазии и Южной Осетии, которые грузинскому руководству не удалось вернуть в "конституционное поле".
Господин Саакашвили мог бы заметить, что Владимир Путин благословляет его на наведение этого порядка. Но не стал этого делать. Может, не сообразил просто.
От одного из российских журналистов господин Путин получил вопрос, действительно ли российские власти могут запретить денежные переводы для юридических и физических лиц из России в Грузию.
— Я такого указания не давал,— ответил господин Путин.
На самом деле в этих словах содержалась очевидная угроза: "Да, не отдавал, но ведь могу отдать". Угроза является очень серьезной, на ее фоне проблема грузинского вина в России кажется надуманной.
Эту угрозу господин Саакашвили уловил хорошо. В который раз говоря про Южную Осетию и Абхазию, он заявил:
— Вообще-то основным партнером в переговорах по этому вопросу и по другим, которые здесь были перечислены, является для нас Российская Федерация. У нас по этому поводу нет иллюзий.
Господин Саакашвили вспомнил про высказывание своего министра обороны о том, что россияне выпьют грузинское вино, приготовленное и из фекалий.
— Эти заявления неприемлемы и лично мне неприятно,— сказал он,— но мы будем делать то, что должны.
То есть и от такого своеобразного рецепта грузинский президент отказываться, похоже, не намерен.
Наконец, господ Путина и Саакашвили попросили прокомментировать сообщение о том, что Грузия обратилась в Интерпол с предложением о выдаче бывшего аджарского лидера господина Абашидзе, и тот факт, что он сейчас находится в России, и что об этом всем (кроме, видимо, Интерпола) известно.
— Да не только в Абашидзе дело,— быстро, даже слишком быстро, ответил Михаил Саакашвили.— В России живет целый список людей из Грузии, который не связан с криминалом. Хорошо бы, чтобы Лео Бокерия (знаменитый детский врач.—А. К.) вернулся из Москвы в свой дом в Абхазии, но они не могут. А бандит — он и есть бандит. Мы наших криминалов с удовольствием будем экспортировать в Россию! Они нам не нужны.
Господин Путин тоже прокомментировал эту ситуацию. Он заявил, как странно ему слышать, что Грузия обратилась с такой просьбой в Интерпол. Он рассказал историю, из которой можно было понять, что некоторое время тому назад Михаил Саакашвили сам попросил Владимира Путина не возражать против приезда господина Абашидзе в Москву, а когда он, господин Путин, предположил, что потом, если Грузия вдруг надумает обратиться в Интерпол с заявлением о розыске бывшего аджарского лидера, то Россия "окажется в ложном положении". Михаил Саакашвили успокоил Владимира Путина, выразившись в том смысле, что на такие поступки настоящий грузин не способен.
— И если теперь это произошло,— пожал плечами господин Путин,— то нам, видимо, придется вернуться к консультациям по этому вопросу.
Таким образом, указание о запрете на денежные переводы из России в Грузию на наших глазах становилось реальностью.
Господин Саакашвили снова оставил без замечаний эти слова российского президента. Он предпочел опять вернуться к теме Абхазии и Южной Осетии. Но чувствовалось, что тон пресс-конференции настроил его уже на другой лад.
— Грузия — маленькая, красивая страна, и лучше ее оставить в покое! — заявил он, стоя вполоборота к Владимиру Путину.— Мы обречены жить с Россией в одном пространстве. Но нам уже нечего отдавать! Ни кусочка Грузии никто не получит! Это все должны учитывать!
Разрядка наступила, когда по два вопроса с каждой стороны были заданы, пресс-конференция была объявлена закрытой, и тут разрешения задать последний вопрос попросила журналист из агентства Reuters. Вообще-то это была журналистка, приехавшая из Грузии, но это не имело никакого значения, потому что она задавала вопрос, который интересовал всех: про грузинское вино поподробней. И она спросила господина Путина, не стала ли после этой встречи все-таки ближе дата его приезда в Тбилиси.
Господин Путин недолго думая (а ведь можно было и не спешить) ответил, что вот он же недавно был в Сочи, а там до Грузии рукой подать, "пешком можно дойти". То есть он совсем недавно приблизился к Грузии буквально на расстояние вытянутой руки.
Михаил Саакашвили очень обрадовался этим словам российского президента. Очень.
— Ну вот, — торжествующе воскликнул он, — если кто-то еще сомневался, что Абхазия является частью Грузии, то президент России сейчас на наших глазах развеял последние сомнения в этом!
Это был тяжелый удар для господина Путина. На последних секундах встречи он, расслабившись, пропустил мощнейший удар. Учитывая, что он ничего не ответил, а только напряженно и сдержанно (сдерживался, видимо, из последних сил) улыбался, он не мог от него оправиться. Он просто не знал, что сказать.
Господин Саакашвили не остановился на этом. Он рассказал, как беспокоится о том, чтобы история с запретом грузинского вина поскорее закончилась, потому что он думает, как бы российские граждане не лишились удовольствия пить грузинские вина навсегда, ибо основные потоки его уже переправлены на Запад, а самый крупный в республике завод по производству вина куплен западной компанией.
— Очевидно, для наведения порядка,— постарался пошутить президент России.
Но как-то все это было уже не смешно.
Михаил Саакашвили и Владимир Путин спускались со сцены порознь. Им не о чем было разговаривать. Они и не разговаривали. Я уверен, господин Путин уже жалел, что пошел на эту встречу. Наверное, его отговаривали. Теперь он думал: и правильно делали.
Интересно только, на что он рассчитывал. Что грузинский президент предложит российскому принять Южную Осетию и Абхазию в состав России, как и господина Абашидзе?
На выходе квалифицированные грузинские журналисты остановили Владимира Путина и окружили его плотным кольцом. Они, конечно, снова спрашивали его про Абхазию и Южную Осетию.
— Терпение, терпение и еще раз терпение! — слышал я из этой толпы слабый голос российского президента.
Уговаривал он, прежде всего, кажется, самого себя.