Этот номер Ъ — последний в 1993 году. Каждый провожает старый год, как умеет. Мы, например, решили посмотреть, что обещали нам в экономике представители российских властей на этот год и что из этого получилось. Небезынтересно при этом и развитие мировой экономики в целом — поскольку для России, с ее зависимостью от внешней торговли и притока западной финансовой помощи, состояние экономики других стран имеет едва ли не ключевое значение. Новейшая история дает ряд свидетельств в пользу того, что политические реформы в России зависят от мировой конъюнктуры: взрыв цен на нефть сопровождался расцветом застоя, падение их привело к горбачевской перестройке и "третьей русской революции"... Цены на нефть продолжают падать.
Мировая экономика смогла предложить России не слишком много
Для оценки развития России в уходящем году весьма полезно представлять себе картину мировой экономики — как прогнозировавшуюся в начале года, так и итоговую. Прогнозы мирового экономического развития в 1993 г., которые давали эксперты ООН, ОЭСР, МВФ и Мирового банка, были не слишком оптимистичны. В соответствии с этими прогнозами мировое производство (иными словами, реальный ВВП) должно было увеличиться всего на 1,5% — больше, чем в прошлом году (0,6%), но все равно недостаточно, чтобы говорить о заметном росте. В основном это связано с продолжающимся застоем в индустриальных странах, особенно в странах ЕС (в Германии ожидалось даже падение ВВП на 1,6%). Некоторое оживление прогнозировалось лишь в США, где темпы роста должны были увеличиться с 2% до 3%. Экономический застой в индустриальных странах эксперты связывали с резким сокращением оборонных расходов, а также, как ни парадоксально это звучит для российского уха, с плохим состоянием национальных бюджетов, которое ограничивало возможности государственного стимулирования роста. В то же время прогнозировалось некоторое оживление экономики в развивающихся странах. Предполагалось, что сохранятся высокие темпы роста в странах Южной и Юго-Восточной Азии (5,5%) и особенно в Китае (11%).
Уже сейчас можно сказать, что подобные прогнозы оправдались. В частности, в США производство действительно возросло примерно на 3%. Как и ожидалось, быстро развивались лишь "азиатские тигры" (рост в 6% за счет дальнейшего расширения экспорта), Китай (рост свыше 10%), а также Малайзия и Таиланд (8%). В целом, картина мировой экономики, особенно учитывая трудности с ростом производства в европейских странах и Японии, была не особенно благоприятной. Что весьма существенно для России — уже в начале года все западные эксперты сошлись во мнении, что судьба ее экономики в 1993-1994 гг. зависит в основном от ее взаимоотношений с другими странами — в частности от возможностей индустриальных стран предоставить России массированную финансовую помощь, а также от динамики российской внешней торговли.
Внешняя торговля второй такой подъем не осилит
Если рассматривать внешнеторговые итоги года с позиций балансовых показателей, то сделанный МВЭС и правительством в начале года прогноз в принципе сбылся. Экспорт за 11 месяцев составил $35,4 млрд (данные Госкомстата). Таким образом, выход на $40 млрд годового объема реален (прогнозная оценка — $43 млрд). Подтверждается и оценка положительного внешнеторгового сальдо — $20 млрд.
Однако бить в литавры нет причин. Мировой рынок признает Россию только как поставщика сырья и прежде всего нефти и газа. Все попытки сломать стереотип успеха не имели. Справедливости ради надо сказать, что попытки были, но, что называется, с негодными средствами. По существу, в указанном направлении на уровне госрегулирования было сделано всего полтора шага. Полшага — это одобрение госпрограммы стимулирования промышленного экспорта, которое, однако, не получило завершения в виде соответствующей федеральной программы, в рамках которой и должно происходить выделение финансирования. Полный шаг — новый экспортный тариф, введенный в действие 1 ноября. Изменения тарифных ставок (в основном в сторону их снижения) затрагивали, впрочем, только сырье и полуфабрикаты. Экспорт готовой продукции, как и раньше, от пошлин освобожден, поэтому новый экспортный тариф лишь отчасти мог стимулировать облагораживание структуры экспорта. О кредитной или налоговой поддержке экспортера, как и о создании государственной системы страхования экспорта, скажем, от неблагоприятных изменений мировой конъюнктуры никто в Кремле или на Старой площади всерьез не задумывается. Даже широко разрекламированная либерализация экспорта в 1994 году за счет сокращения перечня квотируемых товаров была смазана возвращением квот на шпалы и деловую древесину.
В результате положительные итоги были получены традиционным способом — за счет экспорта нефти и газа. Тот факт, что динамика мировых цен привела нефтяной рынок (а цены на газ следуют за нефтяными) к краху — баррель нефти стал дешевле $14 — ничего не изменил, кроме необходимости наращивания физических объемов. В результате экспорт нефти в 1993 году превысит 80 млн тонн (без учета поставок в страны СНГ), в то время как в прошлом году было вывезено 66,2 млн. Общий прирост нефтяного экспорта оценивается в МВЭС в 25%.
Одновременно, несмотря на достаточно длительные периоды благоприятных для импорта курсовых соотношений, правительство проводило политику ограничения импорта. В целом импорт за 1993 год сократится почти наполовину — на 45%. При этом стоимость зернового импорта сократилась на 2/3, что вполне соответствует политике прекращения дотирования централизованного импорта. Менее соответствует целевым установкам резкое сокращение (на 57%) импорта машинотехнической продукции.
К количественным оценкам следует подходить с оглядкой. Дело в том, что в традиционный ведомственный спор по поводу статистики, идущий между МВЭС, Госкомстатом и ГТК, вмешался МВФ. Ситуация парадоксальная. МВЭС с трудом, на уровне предварительных оценок, находит общий язык с Госкомстатом, а в это время МВФ заявляет, что российский экспорт на $6 млрд превышает официальные оценки, импорт же занижен на $10 млрд, то есть более чем наполовину. В какой-то мере это расхождение свидетельствует об объемах операций тех участников внешнеэкономической деятельности, которые не относятся к государственным структурам и не обременяют себя статотчетностью. ГТК же, имея достаточно возможностей, чтобы внести в статистику окончательную ясность, хранит пока гордое молчание.
Однако вне зависимости от исхода статистических споров ясно одно: рекордное внешнеторговое сальдо далось российским нефтяникам и газовикам дорогой ценой. Жизнеспособность модели внешней торговли образца 1993 года в будущем вызывает серьезные сомнения.
Финансовая стабилизация на пороге банкротств
В начале 1993 г. западные эксперты довольно единодушно предсказывали некоторое ужесточение финансовой политики в России — в том числе и под давлением международных финансовых организаций, которые выдвигали именно финансовую стабилизацию в качестве ключевого элемента экономических реформ. В результате подобного ужесточения, по западным прогнозам, рост розничных цен в России должен был замедлиться и составить 1000% (против 1354% в 1992 г.).
В основном эти прогнозы оправдались — по предварительным оценкам, за год инфляция составила 950%, а дефицит бюджета в IV квартале вышел на плановую величину в 10% ВВП. Главным шагом в ужесточении финансовой политики стало заключение 24 мая 1993 г. соглашения между правительством и Центробанком, в соответствии с которым впервые вводились лимиты кредитной эмиссии ЦБ в размерах 10 544 млрд. рублей за период с 31 марта по 31 декабря 1993 г. Расширенный кассовый дефицит бюджета правительства за год был ограничен суммой 10 141 млрд рублей. Без сомнений, в финансовой сфере это соглашение может быть названо важнейшим событием уходящего года.
Сокращение эмиссионной активности ЦБ привело к дисбалансу финансовой политики России и сопредельных стран и поставило вопрос об окончательном разделении финансовых систем стран СНГ. Что и произошло: в конце июля была введена российская национальная валюта и осуществлен перевод кредитных отношений России с республиками бывшего СССР на рыночную основу (индексация предоставляемых кредитов через доллар, определение процентных ставок на базе LIBOR, страховочный вклад получателя кредита в СКВ). В ноябре умерла и идея единой рублевой зоны на большей части постсоветского пространства.
Естественно, ужесточение финансовой политики не могло не сказаться и на состоянии российской промышленности. Вернулась "головная боль" 1992 года — кризис неплатежей, объем которых в декабре достиг 16 трлн рублей. Правительство оказалось перед дилеммой: провести очередной взаимозачет или запустить механизм банкротств. Рубеж, к которому оно подошло, был преодолен только частично: в эту среду был подписан указ "О государственной поддержке нефтяной промышленности", а днем позже первый вице-премьер Олег Сосковец распорядился до конца года погасить значительную часть государственной задолженности предприятиям ВПК по поставкам вооружений. Тем самым выход для себя правительство находит в соответствии с реальной структурой российской экономики, в которой ТЭК и производство вооружений являются основой национального благосостояния.
Структурная политика, которой не было
Прогнозы, сделанные правительственными экспертами в начале этого года, предполагали, что итоговый спад промышленного производства составит 20%. Однако уже к июлю заявления членов правительства стали носить более оптимистичный характер — предполагалось, что промышленный спад составит "всего" 13-15%. Можно констатировать, что скорректированный прогноз оказался близок к истине — судя по предварительным итогам года, промышленная рецессия вряд ли окажется намного выше заявленных цифр. Однако относительное "благополучие" в этой сфере было куплено фактическим провалом в других — бюджетный дефицит превысил в два раза заявленные зимой показатели. Вместе с тем количественные показатели индекса промышленного производства за последние несколько месяцев свидетельствуют, что на рубеже года темпы спада вновь увеличились, что явилось результатом нового этапа ужесточения финансовой политики.
На этом депрессивном фоне логично было бы ожидать от правительства продуманной структурной и промышленной политик, имеющих целью облегчение структуры экономики (то есть увеличение доли обрабатывающих отраслей) и повышение их эффективности. Однако анализ действий правительства показывает, что в 1993 году существенных сдвигов в этой сфере не произошло. Объясняется это по меньшей мере двумя причинами. Во-первых, практически не реализовано заявленное в начале года стремление действовать в рамках федеральных целевых программ: из 5 важнейших ("Продовольствие", "Топливо и энергия", "Конверсия", "Коммуникации" и "Сохранение научно-технического потенциала") принята только одна — "Топливо и энергия". Таким образом, хаотичные усилия правительства по оказанию "пожарной", вызванной прежде всего внеэкономическими причинами, финансовой помощи различным отраслям выявили в конце года тройку отраслей-лидеров: топливно-энергетический комплекс, сельское хозяйство и производство оружия.
Второй причиной, приведшей к консервации чрезмерно утяжеленной структуры экономики России, стало то, что из всех возможных аспектов промышленной политики усилия правительства были сконцентрированы только на одном — проведении институциональных преобразований. Под ними подразумевается реформа форм собственности (приватизация) и повышение управляемости государственными предприятиями. Количественные успехи денационализации очевидны — из 14,5 тыс. крупных предприятий, подлежащих акционированию, в разных стадиях приватизации находятся 10,5 тыс. Что касается качественных, то здесь успехи более чем скромные — особый порядок акционирования нефтяной отрасли и обширный список запрещенных к приватизации предприятий ВПК (утвержденный в начале декабря секретным постановлением правительства) делает маловероятным их массовое акционирования за приватизационные чеки. 650 млрд рублей, вырученных от приватизации, также нельзя считать серьезным финансовым успехом. Поэтому вполне логичной выглядит попытка промышленных кругов России добиться изменения правил игры в этой области. Весьма показательно в этом смысле "скромное" постановление правительства об оказании финансовой помощи Ульяновскому авиазаводу в обмен на акции предприятия, передаваемые в государственную собственность, а не получившая громкий общественный резонанс "атака" Олега Лобова на позиции Госкомимущества. Впрочем, по настоянию Госкомимущества, процесс цивилизованной национализации не получил никакого продолжения. Что касается повышения управляемости оставшимися в собственности