ТЕМА ДНЯ ЭКСТРЕМИЗМ
Российскую политику законодательно очистят от проявлений экстремизма. Фракция "Единой России" откликнулась на призыв Общественной палаты и намерена стремительно подготовить поправки, позволяющие не допускать к выборам партии и политиков за экстремистские высказывания. "Мы знаем случаи, когда политики с помощью своих высказываний будоражили умы разных людей",— возмущался накануне адвокат Анатолий Кучерена. Для этого, правда, признают члены Общественной палаты, необходимо уточнить само определение экстремизма.
Уточнение действительно необходимо. В российском законе "О противодействии экстремистской деятельности" не приводится точной формулировки. Вместо этого здесь перечисляются самые различные деяния, включая "создание незаконных вооруженных формирований", "осуществление террористической деятельности", "возбуждение расовой, национальной или религиозной розни". Недопустимость всего этого сомнений не вызывает. Но все это и так уже упомянуто в соответствующих статьях Уголовного кодекса с указанием санкций и для граждан, и для организаций.
Практика уточнений повсеместна. В Италии, например, запрещено возрождение фашистской партии, на Украине — призывы к отказу от независимости, во Франции партии можно распустить за призывы к расовой дискриминации. Все эти деяния легко описать, а значит, при применении законов не возникает почвы для произвольного толкования. Что касается экстремизма, то здесь российские депутаты фантазируют и проявляют неосведомленность относительно международного юридического опыта. Дело в том, что понятию "экстремизм" ПАСЕ дала определение уже в 2003 году, когда в России тема была еще не в моде. Согласно этому определению, "экстремизм — это такая форма политической деятельности, которая прямо или косвенно отвергает принципы парламентской демократии". И все.
Экстремизм толкуется как попытка использовать демократические свободы для того, чтобы лишить общество этих самых свобод. Проблема экстремизма, говорится в решении ПАСЕ, заключается в том, что демократия должна обеспечить максимальные гарантии свободы мнений, собраний и объединений, но в то же время защитить себя от сил, чья идеология отрицает эти принципы. При этом, в отличие от террористической деятельности или националистических призывов, идеологии, отрицающие демократию, не могут быть уголовно наказуемы и преследуемы как таковые. Иначе пришлось бы запрещать и коммунистов, и анархистов, и монархистов. Поэтому и возникает необходимость специального понятия. И самый сложный вопрос — определить ту черту, за которой убеждения одних могут рассматриваться как угроза правам других.
Такая ситуация возникла, к примеру, в Турции в 1990-х годах, и основополагающей международно-правовой нормой в этой области является решение Европейского суда по правам человека по жалобе руководства исламистской Партии благоденствия, запрещенной в 1998 году. Распуская партию, турецкий конституционный суд установил, что ее лидеры призывали к ликвидации в стране светского режима и установления шариата. А конституция страны указывает на светский характер государства. Значит, деятельность партии была направлена на подрыв конституционных устоев. В своей жалобе лидеры распущенной партии указывали, что уголовное наказание за пропаганду антисекуляристских взглядов было отменено в Турции еще в 1991 году. Получается, что их партию запретили за такие высказывания лидеров, которые не являются преступлением? Но суд в Страсбурге встал на сторону властей Турции. Как говорится в его решении, взгляды на устройство общества, излагавшиеся лидерами Партии благоденствия, несовместимы со светской демократией. Их изложение не является преступлением, поэтому лидеры партии не подверглись уголовному преследованию. Однако к моменту роспуска партия на выборах 1995 года получила 22% голосов, провела в парламент 148 депутатов и сформировала правящую коалицию, а ее лидер был премьером. Это означает, с точки зрения суда, что еще немного, и партия получила бы возможность реализовывать свою программу. А это привело бы к отказу от демократических норм и к ущемлению демократических прав других граждан. Европейская практика, таким образом, состоит в предоставлении государству возможности прекратить политическую деятельность тех, кто способен отменить базовые принципы демократии. Российская тенденция прямо противоположна. Законодатели все шире используют зонтичное понятие "экстремизм", которое позволяет объявлять вне закона не только прямо описанные в Уголовном кодексе деяния и убеждения, но и самые разные проявления политической активности, "будоражащие умы" россиян. Заметим, что такое использование понятия "экстремизм" само может быть истолковано как экстремистское в том понимании слова, которое имеется в международной практике, то есть как попытка использования демократических процедур для ограничения демократических прав.