На вопросы Ъ ответил руководитель реставрации, глава часовой мануфактуры Piaget ИВ ПЬЯЖЕ.
— Вы прославились своими сверхтонкими наручными часами и вдруг взялись за механизм весом в сотни килограммов.
— Это же не просто килограммы! Это удивительные часы, которые я изучал еще тогда, когда начинал свою работу часовщика, даже более славные, чем Биг-Бен в Лондоне, и уж куда более древние. Я помню, как мы с родителями приезжали в Венецию и они показывали мне этот изумительный циферблат, мавров у колокола и барабаны с цифрами. Для меня, часовщика в четвертом поколении, было огромным счастьем, когда Венеция решила, что реставрировать часы будет мануфактура Piaget.
Мы не только работали, мы и финансировали работы по ремонту часов. Но не подумайте, что я хвастаюсь, это большая удача для нас, что наше имя будет ассоциироваться с шедевром часового искусства и с Венецией. Это город-символ Европы. Мы поучаствовали в ее спасении, и это большая для нас награда.
— Вы чинили часы в Швейцарии на мануфактуре Piaget?
— Нет, потому что часы эти под защитой сотни комиссий, городских, национальных, международных — это объект международного наследия, один из самых известных в мире. По условиям работы ни одна деталь механизма не могла покинуть Италию ни на один час, это запрещено итальянскими законами, поэтому нам пришлось построить мастерскую возле Венеции.
— Зимой в Венеции промозгло и холодно, летом адски жарко, почти стопроцентная влажность круглый год — представляю во что за пять веков превратился механизм.
— С середины 90-х они не ходили, маятник был остановлен. Но когда мы изучили состояние часов, мы изумились тому, в каком хорошем состоянии находились детали. Повреждены были разве что те детали, которые соприкасались с деревом,— это, как вы знаете, способствует коррозии. Мы сделали химические и спектральные анализы и были поражены прочности и качеству сплавов, из которых сделаны детали. Притом что в те далекие времена это была работа на глаз, без точных приборов, они превосходят современные сплавы. И вот что интересно, в разных местах они различны: одну и ту же деталь отливали и изготавливали по частям, пропускали через горнило, давали остыть, потом передвигали опять и так далее. Процесс непредставимый и в современных условиях неповторимый.
— Вам пришлось что-нибудь менять в механизме часов?
— Со старым механизмом было много возни — его мог обслуживать разве что акробат. Например, когда устанавливали на круг статуи волхвов, это занимало две недели. Мы упростили некоторые операции регулировки часов — добавили маленькие электромоторы, которые с помощью противовеса поднимают и опускают гири. Благодаря этому часы стали более точными, но это единственное изменение, которое мы себе позволили.
— О начале реставрации этих часов мы слышали еще десять лет назад. Почему так затянулись работы?
— В 1997 году мы подписали договор, и уже через два года готовы были установить часы. Но город решил реставрировать башню и начался сущий ад. Дело в том, что крылья башни еще в XVIII веке были проданы в частные руки и нынешние владельцы блокировали работы. Юридические формальности длились бесконечно, только в 2004 году муниципалитету удалось отстоять свое право на реставрацию и начать работы. И все это время часы лежали в Музее Палаццо Дожей и ждали часа, когда они окажутся на том месте, где они провели 500 лет. Ну, в сравнении с их историей семь лет ожидания ничего не значили, но я уже стал беспокоиться — дождусь ли я этого часа.