СПОРЫ О ЗАПАДНИЧЕСТВЕ
Где мы находимся?
События последних 20 лет не столько история "упадка России" и постигшей ее "геополитической катастрофы", сколько период перезагрузки ее матрицы. Где будет находиться Россия на мировой арене и в каком качестве и ранге, зависит прежде всего от того, какой она будет внутри и для себя.
Нынешняя Россия идет естественным для себя путем постепенных органических изменений, прерванных революцией 1917 года. Сейчас главное дело России — ее собственная успешная трансформация, а не соперничество за влияние и власть с другими государствами. Главными факторами этой трансформации являются центральная роль денег и открытость внешнему миру. И наличие этих факторов принципиально отличает современную Россию от СССР и открывает перед ней перспективу достижения качественного тождества с обществами, которые традиционно называют западными.
Многие не согласны с этим тезисом. Председательство России в "восьмерке" стало поводом, а серьезные перемены в ее внутренней и внешней политике последних двух-трех лет — причиной беспрецедентной волны критики России. В отсутствие каких-либо серьезных конфликтов отношения между США и РФ сейчас хуже, чем когда бы то ни было с 1991 года. Доверие к России и ее руководству в Европе также существенно снизилось. А ценностный разрыв по линии демократия--авторитаризм выдвигается на роль нового идеологического водораздела.
Такой подход обладает завидным преимуществом простоты и цельностью, но ему не хватает исторической глубины. Действительно, централизация политической власти в руках Кремля ограничила политическую свободу, сосредоточение в тех же руках основных финансовых потоков и экономических рычагов препятствует развитию бизнеса, а внешняя политика "с позиции силы" делает упор на соперничество с США и Европой, а не на сотрудничество. Это важно, но это не все, что происходит в России, и даже не самое главное.
За полтора десятилетия российский капитализм хотя и не превратился в преимущественно свободный рынок, проделал огромный путь. Несмотря на явное засилье государства в электронных СМИ, Россия остается в целом открытой страной, жители которой беспрепятственно пересекают ее границы.
Правда, эти же россияне гораздо меньше расположены, чем в 1990-е, к идее интеграции страны в международные институты. Переход от империи к национальному государству, который осуществляет постсоветская Россия, сопровождается не только экстремистскими выбросами шовинизма и расизма, но и широким распространением умеренного национализма. Тяга ко всеобщей интеграции сменилась поисками собственной идентичности.
Запад и Европа
Проблема в том, что в рассуждениях на эту тему обычно пользуются терминологией устаревшего политического словаря: Европа, Евразия, "Азиопа"?
Россия — составная часть европейской цивилизации, протянувшейся огромной дугой от Буэнос-Айреса до Владивостока и охватывающей собственно Европу, Северную и Южную Америку, Австралию и Сибирь с российским Дальним Востоком. Россия, конечно, специфична и самобытна, она самый выдающийся (после Византии) представитель европейского Востока, но все это особенности в рамках единого целого, не делающие ее особой цивилизацией, отличной от европейской.
Политическая Европа гораздо уже. Сегодня она включает в себя Европейский союз и страны, к нему тяготеющие,— от Норвегии и Швейцарии на западе до балканских стран и Украины на востоке. Европа XXI века — это "общий дом" ЕС, а не ОБСЕ. Эта Европа расширяется. Евросоюз уже сыграл роль "модернизационного лифта" в отношении многих постсоциалистических стран и еще способен ее сыграть в отношении некоторых бывших советских республик. Этот "лифт", однако, очевидно не способен поднять Россию, а Россия не в состоянии "втиснуться" в него.
Будущее России связано не столько с расширением Европы, сколько с расширением Запада. В отличие от Европы, Запад не географическое понятие, а совокупность институтов, делающих общество конкурентоспособным — свобода личности, ее ответственность, основанная на праве частной собственности, верховенство закона, ограниченное правительство, подконтрольное избирателям, гражданское общество и т. д.
Запад не тождествен европейской цивилизации. Япония, совершившая модернизационный рывок в XIX-XX веках, долгое время была исключением. Затем ее примеру последовали Турция, Южная Корея, Тайвань, Сингапур, Гонконг, Малайзия, Индия, другие страны Азии. "Японский феномен" становится глобальным. "Ползучая тайванизация" континентального Китая — наиболее важный из всех вестернизационных процессов, идущих в мире.
"Новый Запад"
Россия, хотя и с огромным трудом, тоже движется по этому маршруту. Царская политическая система, закрытость властной корпорации, не только управляющей Россией, но и владеющей значительной частью ее богатств, всепроникающая коррупция, усиленная нефтегазовым фактором, сила традиции и слабость реформаторских сил, социальная и политическая апатия большей части населения, отсутствие не только предложения, но и спроса на демократию — все это затрудняет и даже на время блокирует движение. Тем не менее главные факторы трансформации — деньги и открытость — делают свою работу.
Необходимость легализации, защиты и передачи по наследству огромных состояний "верхов" будет объективно заставлять их двигаться в направлении правового государства. А наличие у тех же "верхов" материальных интересов за пределами страны заставляет их следовать хотя бы основным нормам и правилам, принятым в мировой элите. С другой стороны, рост среднего класса на каком-то этапе неизбежно приведет к формированию новых запросов к управлению общественными делами на всех уровнях. Демократия не прошлое России, а ее (сравнительно отдаленное) будущее.
Вряд ли этот путь будет бесконфликтным. Задержка с реформами будет лишь означать, что движение вперед будет идти через кризисы, которые более чем вероятны в среднесрочной перспективе, если власть не вернется на путь реформ. Кульминацией же их станет реформа самой власти, превращающей ее в сочетание демократически сменяемого правительства и профессиональной государственной бюрократии.
До этого, конечно, путь неблизкий, но, как свидетельствует мировая практика, осилить его вполне реально. При этом понятие интеграции для России не будет связано с конкретными региональными (европейскими и евроатлантическими) объединениями, а с достижением конкурентоспособности в глобальной среде. Идентичность же России лишь укрепится от того, что вместо присоединения к Западу она будет сама постепенно становиться "новым" Западом. От России царской к России правовой и дальше к России свободной, демократической и, разумеется, суверенной — такой может быть траектория успешной ее трансформации в XXI веке.