"Число игроков на рынке должно сократиться с десятков до единиц"
— Что послужило основной причиной роста мировых цен на сахар?
— Есть прямая корреляция между стоимостью энергоносителей и биоэтанола, который производится из тростника. При высокой цене на нефтепродукты производство биоэтанола как альтернативного топлива имеет экономическую целесообразность, поэтому пока цены на энергоносители будут оставаться высокими, будут расти и цены на сахар.
Но это причина, которая лежит на поверхности. Кроме того, сейчас цена на сахар сильно зависит от биржевых спекулянтов, которые перешли с фондового рынка на commodity. Сегодня основными игроками на сахарной бирже стали фонды, которые до сих пор играли на более привлекательных и доходных, с их точки зрения, товарах и рынках. В какой-то момент те рынки перестали приносить ту доходность, которая устраивала бы фонды. Вот всего лишь один пример: индекс Доу-Джонса на сегодня не дает темпов роста, которые бы обеспечивали доходность огромному количеству денег, находящихся в обращении. Естественно, что те, кто раньше активно играл на "голубых фишках", вынуждены были искать новые приложения для освободившихся средств.
На бирже же не только цены на сахар выросли, вслед за нефтью поползли вверх практически все рынки commodity. Другой вопрос, что сахарный рынок на тот момент оказался одним из наиболее привлекательных. Последние 15 лет этот рынок был достаточно стабилен, и максимум цен на нем не превышал 9 центов за фунт. При этом на момент вхождения в него фондов он находился на уровне 5-6 центов за фунт. Кроме того, биржевой рынок сахара не такой большой, порядка 30 млн тонн, и на него можно влиять. Фонды встали в "бычью" позицию и гнали рынок вверх, в итоге максимумом, зафиксированным в начале этого года, стала цена в 19 центов за фунт. Заработок фондов при этом составил более 100% годовых. Открытая позиция фондов в этом году стала историческим максимумом за всю историю биржи: более 900 тыс. лотов, или 4,5 млн тонн.
— Как ситуация на мировом рынке повлияла на цены на сахар в России?
— До сих пор действовавший на нашем рынке сахарный режим нивелировал любые колебания мировых цен, но поскольку его рамки были ограничены, как только мы получили цену, дальше которой действие защитного механизма не распространялось, произошел рост цены на сахар и внутри России. Тем не менее темпы роста внутренних цен довольно серьезно отставали от общемировых (см. график). Объясняется это одним простым фактором — наличием собственного сырья для производства сахара. На момент скачка мировых цен на этот продукт в России было достаточно сахара собственного производства, у которого совершенно другая, более низкая цена.
— Если все операторы рынка понимали, что обстоятельства форс-мажорные, то почему не смогли договориться о приемлемых для всех условиях игры на рынке?
— В момент производства свекловичного сахара на рынке оказывается не 10 крупных операторов, а 10 тыс. мелких, и все торгуют сахаром. Поскольку качество сахара у всех примерно одинаковое, единственной формой конкуренции на рынке становится ценовая война. Цена в этот период всегда падает минимум на 10%.
Внутренняя цена на сахар является определяющей для отрасли. А поскольку инфляционная составляющая цен на сахар может быть достаточно велика, ее должно поддерживать государство с помощью таможенно-тарифной политики. Существующий сахарный режим — идеален, до сих пор он полностью обеспечивал необходимую защиту рынка. Достаточно сказать, что за три года своего существования он позволил увеличить производство сахара на 70%. Сейчас его нужно просто скорректировать. Повышение уровня поддержки рынка за счет таможенно-тарифной политики государства на 30%, до $650 за тонну, позволит сахарной отрасли расти прежними темпами — 20% в год. Прибавляя ежегодно по 500 тыс. тонн сахара, произведенного из собственной свеклы, Россия может через 3-5 лет полностью покрыть внутреннее потребление за счет собственных ресурсов и полностью отказаться от импорта, от которого сейчас зависит на 50%. На сегодняшний день у нас на 27 регионов приходится 75% всего валового внутреннего продукта агрокомплекса. В 25 из этих 27 сеют сахарную свеклу. Если взять за пример европейскую модель развития этого сектора, то сахарная свекла до сегодняшнего дня являлась золотой культурой Европы. Длительное время ее выращивание дотировалось и поощрялось практически всеми европейскими странами. В течение 40 лет страны ЕС планомерно развивали эту отрасль. Сейчас там столкнулись с проблемой перепроизводства и перестали дотировать отрасль, в результате на рынке остаются только самые эффективные производители. То же самое нужно сделать и в России, только быстрее.
У нашей отрасли не самый сильный лоббистский потенциал, поэтому на поддержку, сравнимую с европейской, мы не рассчитываем, но четыре года назад мы договорились с правительством, что государство до 2012 года вводит сахарный режим, который позволяет поддерживать внутренние цены на сахар такими, чтобы мог развиваться и свеклосеющий сектор, и перерабатывающий. В стране 93 сахарных завода со средней производственной мощностью 3 тыс. тонн в сутки, и большинство из них нуждается в модернизации. В этом году работало 78 предприятий, эффективный срок работы большинства из них составляет 100 дней, средний выход сахара — 13,5%. Для обеспечения внутреннего рынка достаточно 40-50 предприятий, производственная мощность которых составит 10 тыс. тонн в сутки. Нам необходимо шесть--восемь лет на закрытие неэффективных заводов и строительство новых, высокопроизводительных.
— Что мешает увеличить, как вы говорите, сроки эффективной работы?
— Зависимость нашего рынка от импортного сырья. У любого отечественного переработчика всего два источника сырья — свекловичный и тростниковый сырец, при этом себестоимость тростникового в десять раз выше. Цены же на готовый продукт на внутреннем рынке одинаковые. Соответственно при переработке свеклы рентабельность производства в этом году составила 20-30%, а переработка тростникового сырца убыточна.
— Вы говорите, что уровень рентабельности отрасли при переработке сахара-сырца, то есть большую часть календарного года, ниже нуля. Почему же такое количество операторов продолжает заниматься сахаром?
— Специфика российского рынка. Мы, как и большинство игроков, работаем на рынке десять лет. Выйти из этого рынка мы не можем, поскольку на данный момент он неликвидный и его никто не хочет покупать. Стоять на месте производители тоже не могут, потому что это означает верную гибель. Следовательно, мы вынуждены двигаться вместе с рынком, наращивать объемы переработки и становиться более эффективными. Кроме того, на нас, как на основного оператора рынка, ложится задача консолидации и формирования на нем более четких правил игры. Число игроков на рынке должно сократиться с десятков до единиц. Достаточно посмотреть на международный опыт. В любой стране мира операторов рынка сахара меньше, чем пальцев на руке. Обычно их два-три. И мы к этому тоже придем, потому что в ценовой войне выигрывают только самые эффективные.