театр премьера
В петербургском театре "Приют комедианта" состоялась премьера спектакля Андрея Могучего "Не Гамлет" по пьесе Владимира Сорокина "Дисморфомания". Зрелище не рекомендовано детям до шестнадцати и "людям с неуравновешенной психикой". ЕЛЕНА Ъ-ГЕРУСОВА не отнесла себя ни к тем ни к другим.
В середине 90-х годов Андрей Могучий получил разрешение Владимира Сорокина делать с его текстами все, что режиссер посчитает нужным. Андрей Могучий тогда счел нужным включить фрагменты "Дисморфомании" в спектакль-перформанс "Гамлет-машина" по пьесе немецкого постмодерниста Хайнера Мюллера. Теперь он начинает спектакль с долгого пролога, с лекции отсутствующего в пьесе доктора Климберга в исполнении актера клоун-мим-театра "Лицедеи" Анвара Либабова. На авансцене на фоне красного бархатного занавеса Анвар Либабов в коричневом лекторском костюме и глупых очечках бубнит в микрофон лекцию, из которой главным образом следует, что публику в зале следует считать "студнями или желе". При этом он и сам беспозвоночно растекается по своей трибунке, выковыривает что-то из носа и ушных раковин и почесывает задницу.
В общем, делает все, что должно бы вызвать отвращение, но вызывает сдавленный смех. Зрители до начала спектакля предупреждены, что предстоит им не просто спектакль, а курс арт-терапии. А "Не Гамлет" — протест, выраженный буржуазному театру. И после лекции следуют практические занятия.
То есть брезжит опасность быть вытянутым из плюшевого кресла и оказаться втянутым в какой-нибудь там перформанс. Тревога нарастает, когда Анвар Либабов устраивает беспроигрышную лотерею для зрителей. Выигравших выводят на сцену. Часть счастливчиков — подсадные актеры, это обнаруживается сразу по костюмам. К примеру, Андрей Сизинцев (он будет Королем) вместо пиджачка носит коричневую пижамную куртку с голубыми отворотами. В качестве приза доктор Климберг-Либабов (за годы работы в "Лицедеях" актер привык не отделять маску от роли, а заодно и от себя) обещает полечить. Ни один нормальный человек в руки такому доктору, конечно же, не дастся.
Тут вступает в действие сорокинская пьеса. Ее первую, анонимную и оттого зловеще-многозначительную часть, где никакого доктора-то и нет, а есть только голоса из репродуктора, Андрей Могучий ставит как сеанс доктора Кашпировского в провинциальном ДК. Дисморфомания в медицинском словаре — это такое психическое расстройство, при котором больной оказывается маниакально недоволен каким-то мнимым недостатком своей внешности, но при этом всячески маскирует и скрывает свое недовольство. Доктор Климберг все эти постыдные, интимные и анекдотические недостатки озвучивает и заставляет своих мнимых пациентов не на шутку бледнеть и покрываться пятнами.
Поначалу "больные" еще пытаются вырваться от доктора, но ясно — они окончательно попали. Андрей Могучий умеет в ситуации концентрированного бреда и абсурда включить щемящую тревожную ноту. На всех героях "Не Гамлета" теперь мерцают какие-то красные электронные маяки, очень тревожные, как метки в концлагере. В тексте происходит ритмический слом, и складывается ситуация уже не театра в сумасшедшем доме, как у Сорокина, а сумасшедшего дома на сцене. Бывшие подсадные зрители принуждены играть роли, причем тексты появляются бегущей строкой в заднике сцены.
"Не Гамлет", анонсированный как спектакль-аттракцион, оказывается не просто изощренным режиссерским трюком, но и очень актерским действием. Буффонным, пластическим и драматическим одновременно. Виктория Ротанова — прима буффонады, ее Кормилица виртуозно пластически раскоординирована, это женщина — шалтай-болтай, гений баланса. Каждую секунду готова свалиться с каблуков. Роль Гамлета навязана Андрею Шимко, актерская работа виртуозная, Гамлет потрепанный, страдающий, неврастеничный, боящийся женщин и всего на свете, одинокий и уязвимый. В финале он восстает против всего королевства. Королевство к этому времени уже переоделось из разномастных одежд в театральные бархатные шекспировские костюмы, красиво расселось во фронтальную мизансцену, с колосников спустился стол со свечой, черепом и свитком. В ряд выстроены все штампы шекспировских постановок. Кормилица на красивый староанглийский строй невозмутимо пропевает какие-то глупости вроде "у меня у жопе гвоздик". Все двигаются в такт песне, как марионетки, и зазывают Гамлета к себе. Гамлет в костюмчике бедного инженера, с сумочкой, какие продают в переходах метро, жмется в уголке авансцены и к ним не идет. Вроде бы пустяк, а действует.
В сущности, это очень гуманный спектакль. И хотя перед премьерой "Не Гамлетом" пугали, дескать, нервных просим удалиться, но, пожалуй, это было для разогрева. Спектакль вышел не таким уж провокативным. Зрители быстро понимают, что ничего-то им не грозит. В антракте вежливые капельдинеры раздают тем, кто захочет, истории болезни в фирменных конвертах театра — почитать на сон грядущий, в театре их просят не вскрывать.
Владимир Сорокин вышел у Андрея Могучего автором не безродным, а в театральной традиции близким к Хармсу и Беккету одновременно, то есть вписанным в корневую систему абсурдистской и авангардной традиции. В качестве эпилога "Не Гамлета" на сцене появляется панк-группа "Страхуйдет" с песней про папу, который оказался голубым, и про то, что всем нам повезет, когда страх уйдет. Вот уж кто действительно вызывает умиление. Потому что более всего в своих рваных сетчатых колготках и боевой глэм-панковской раскраске "Страхуйдет" похожи на отличников музыкальной школы, выступающих в стиле ретро.