Экономическая политика съеживается как шагреневая кожа. Канули в прошлое споры о механизмах стимулирования интенсивного экономического роста, о точечной поддержке наукоемких отраслей, о роли налоговой и таможенной политики. Чем дороже нефть, тем короче экономическая повестка дня.
Первыми сами собой в 2003 году рассосались вопросы структурной реформы энергетической и нефтяной отраслей. Что вполне закономерно: рост платежеспособности нефтегазового сектора и его доли в ВВП непропорционально усиливал лоббистские возможности этих групп. Плюс как нельзя вовремя в ТЭКе подоспел передел собственности: сменив вывески, многие из тех, кто раньше лоббировал реформы, возглавили контрреформацию. Тема высокой энергоемкости промышленности умерла благодаря усилиям основных потребителей энергии — металлургов и производителей удобрений и, собственно, самих нефтяников, не заинтересованных в прозрачности своего бизнеса. Проекты РСПП и Минэкономразвития, предлагавших сделать доступ к трубопроводной системе конкурентным, со сменой управленческих команд в энергетических госкомпаниях надежно легли под сукно.
В итоге к концу 2004 года на повестке дня оставалась только эффективность распределения госсредств — монетизация субсидий, пенсионная реформа, реформы здравоохранения и образования. Их разработчики уповали на то, что политический ресурс власти выше, чем лоббистские возможности групп влияния, затронутых реформами. Не тут-то было. Во-первых, реформаторы явно недооценили противника. Это с блеском доказал глава Пенсионного фонда Михаил Зурабов, фактически закрывший тему конкуренции на рынке пенсионных денег. Не менее убедительные пропагандистские аргументы предъявили региональные власти — главные "бенефициары" непрозрачной системы ЖКХ. Официально от монетизации льгот правительство отказалось исключительно из популистских соображений. По версии, распространенной среди чиновников, старушки на дорогах в начале 2005 года произвели на президента сильное впечатление. Но это только красивая обертка. Если посмотреть правде в глаза, слабость власти (а как иначе называется неспособность государства довести рациональное решение до конца?) вызвана не только человеческими особенностями президента. Все проще: денег стало так много, что можно забыть о необходимости рачительного их использования.
Сложилась причудливая картина: с одной стороны, экономические власти вынуждены максимально учитывать интересы крупных сырьевых компаний, а с другой — отказываться от любых социально непопулярных решений (то есть надо госкомпании не обидеть и президентский рейтинг не уронить). Разработки отложены в запасники, идеи обсуждаются исключительно в узком дружеском кругу за бокалом доброго вина. Можно, конечно, заново придумывать определения для старых, 2000-го года рецептов реформ, созывать команды экономистов-реформаторов, можно даже в преддверии нового президентского цикла организовывать центры стратегических и тактических разработок. Только все это бессмысленно, ибо благополучная сырьевая экономика в реформах не нуждается, вне зависимости от политических циклов и президентских выборов.
В результате стремительно выхолащивается любая экономическая дискуссия. Вот, например, недавно на заседании кабинета министров обсуждались тарифы на услуги РАО ЕЭС (определяет которые правительство). Анатолий Чубайс возмутился тем, что тарифы эти отстают от реальной инфляции. В ответ на это Герман Греф напомнил ему о природе инфляции, значительная составляющая которой, по его мнению, приходится на подорожание услуг естественных монополий. Смена темы выглядит совершенно логичной: за счет заниженных цен на услуги монополий субсидируются энергоемкие отрасли экономики, а рост тарифов на электроэнергию, газ, транспортные перевозки грозит неприятными социальными последствиями; кроме того, обсуждение тарифов автоматически поднимает вопрос о финансовой прозрачности монополий. Так что обсуждение лучше перевести в высоконаучную область движущих сил инфляции.
Неудивительно, что вместе с Центробанком курс рубля определяют сегодня все кому не лень. Тема эта и интересна с точки зрения поддержания высокого рейтинга популярности, и в высшей степени важна для крупнейших экспортеров.