гастроли театр
В Москве прошли гастроли ташкентского театра "Ильхом", организованные Театром наций. Они были приурочены к 30-летию театра и стали началом европейского турне известного коллектива, который вскоре выступит в Вене и Лондоне. Рассказывает РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
Спектакль "Белый белый черный аист" вскоре будет показан на сцене лондонского "Барбикан-центра". И название для гастролей в вольной британской столице выбрано, безусловно, правильное, потому что тема постановки Марка Вайля — терпимость и толерантность (вернее, отсутствие таковой) в патриархальном мусульманском обществе. Действие "Аиста" происходит в начале прошлого века в многонациональном уже тогда Ташкенте. Но основные события этой театральной драмы (поставленной на основе прозы уничтоженного в сталинские годы писателя Абдуллы Кадыри) проходят все-таки в традиционных узбекских семьях.
Юношу женят на девушке, но оба новобрачных этого брака не хотят. Она мечтает о другом — о продавце тканей, забегавшем во двор дома. Но и он тоже любит другого — волоокого молодого человека, с которым вместе учится в медресе. Собственно, брак и вызван желанием отца героя отвадить сына от постыдных чувств и спасти репутацию фамилии. Предмет чувственных волнений жениха, как и следовало ожидать, оказывается подлецом, а в конце концов и убийцей. Однако до финальной трагедии случается еще и бытовая трагикомедия — столкновение насильно соединенных молодых людей и последующее унизительное для обоих родительских семейств судебное разбирательство.
Постыдное и богопротивное увлечение молодого человека со сцены никак не названо, да и было-то между ребятами всего ничего, один невинный поцелуй. Тема воплощена внятно, но деликатно, все-таки не в Лондоне поставлено. Тем более что сам спектакль театра "Ильхом" — не мелодрама, а моралите: если среда ломает человека и не дает ему быть самим собой, то он может погибнуть. Поставлен, впрочем, спектакль не столько с назиданием, сколько с волнением и искренним желанием заставить зрителя проникнуться сочувствием к герою. Молодой и очень обаятельный актер Бернар Назармухамедов своего героя последовательно идеализирует и приподнимает над бытом, в то время как окружающий его мир — хлопотливые сплетницы около невесты, неумолимые до жестокости отцы, вороватый шариатский судья и бездушный судья русский — приземлен, огрублен и местами доведен до карикатурного злодейства.
Чистая душа героя стремится ввысь — и вот на сцене стоит дерево с летающими по кругу качелями. Когда наступает смерть, венец сухих веток тяжело падает на землю. Славные традиции поэтической образности театра 70-х годов живут и сегодня на сцене театра "Ильхом". Нынешним гастрольным турне театр отмечает свое 30-летие, и, к чести Марка Вайля, нужно сказать, что его театр не из тех, кто не помнит, откуда он родом, и не желает оглядываться на прошлое. "Ильхом" в советском Ташкенте 80-х годов был местом свободомыслия и театрального эксперимента, сегодня этот русский театр настаивает на том, что столица Узбекистана должна оставаться многонациональным "плавильным котлом" культур, местом встречи Восток--Запад.
В свое время "Ильхом" создавался как студия под началом одного лидера, а дух студийности, как известно, со временем выветривается даже из самых герметичных помещений. А театр Марка Вайля не стремился стать скитом, наоборот, всегда декларировал открытость миру. И господин Вайль должен был проявить чудеса менеджерской и режиссерской подвижности, чтобы его театр остался по сути своей студией и при этом не потерял контакта с публикой. Причем, как оказалось, верная публика у "Ильхома" есть и в Москве. Она с неподдельным воодушевлением воспринимала не только "Аиста", но и одну из последних работ театра, "Лабораторию доктора Чехова".
Водевили Чехова, из которых составился спектакль, Марк Вайль скрепил "Лебединой песнью", монологом старого актера Светловидова, оставшегося в опустевшем ночном театре. Тема театра, заявленная в начале, аукается в финале спектакля. Этой дорогой, в сущности, шли многие режиссеры. Но, в конце концов, о постановках чеховских водевилей зрители должны судить не по изворотливости постановщиков, ищущих способ соединить разрозненные одноактовки воедино, а по остроумию игры, живости и остроте комических характеров и ситуаций.
В "Ильхоме" что-то сыграно более остроумно (в частности, очень смешно играет просительницу Мерчуткину Максим Тюменев), что-то менее. Однако Марк Вайль настаивает, что ему все-таки важно выстроить из небольших пьес единый мир. Причем выстроить и в буквальном смысле — весь спектакль на изначально пустой сцене строят и украшают белую беседку, а вокруг нее разбивают вишневый сад. Когда в финале персонажи водевилей начинают вспоминать реплики из "больших" пьес Чехова, становится понятно, что режиссер "строил" не только конкретное пространство спектакля. Он стремился сыграть, как говорится, всего Чехова. Конечно, критики могут устало напомнить Марку Вайлю, что схожие попытки предпринимались не раз и почти всегда безуспешно. Но "Ильхом" в Ташкенте должен помнить и о просветительской своей функции. И о том, что диалог с публикой не менее важен, чем диалог со спецами. Не случайно, должно быть, именно из ильхомовской шинели вышли Джаник Файзиев и Тимур Бекмамбетов.