Интервью
— Почему вы участвуете в этом проекте?
— Мы занимались этой темой очень давно. В компании Crown Resourses, которую затем выкупил ее менеджмент, мы занимались исследованиями системы ценообразования на поставки российской нефти, особенно по нефтепроводу "Дружба". Исследования привели нас к выводу, что даже при цене нефти в $13 за баррель российские компании недополучали за свою нефть до $2 в итоге манипуляций по всей цепочке поставки — от скважины до потребителя. Манипуляции другого рода также существуют и при поставке нефти морским транспортом. Мы предлагали разные методики исправления ситуации, консультировались с ОПЕК, вели переговоры с другими участниками рынка. Мы продолжали исследования совместно с McKinsey, которые продемонстрировали, что манипуляции ценообразованием на российскую нефть существуют и при поставках нефти на юг Европы, в Венгрию например.
Собственно, нынешняя наша работа с NYMEX — это практическая реализация сделанных нами выводов.
— Насколько проект нефтяных фьючерсов от NYMEX на российскую нефть является альтернативой российским государственным проектам в этой области?
— Существует два пути ликвидации такого рода манипуляций: или государственное регулирование цены поставок, или максимальная рыночная открытость ценообразования, доступ к рынку максимального количества игроков, которые своими интересами разрушали бы базу для манипуляций. После переговоров с NYMEX, с компанией Expertica, в которую превратилась Crown, мы и начали создание рыночного инструмента, который, я надеюсь, будет внедрен. Это пилотный проект для дальнейшего развития производных финансовых инструментов, связанных с поставкой всех commodities из России на различные рынки. Мы считаем, что рынок ожидает появление подобного инструмента, который окажет влияние и на торговлю в других секторах — это касается нефти и стран Персидского залива, и других стран ОПЕК, поскольку сейчас все эти нефти котируются через Brent. Это выгодно всем, и государству в первую очередь.
— Вы хотите сказать, что Urals может стать вторым эталонным сортом для европейского нефтяного рынка?
— Не только для европейского — для всего нефтяного рынка. В принципе, если Россия производит до 30% всех мировых commodities, очевидно, что ей необходимо определять свою ценовую политику в мире. Это касается не только нефти, это касается и газа, и электроэнергии, базовых металлов. Мы полагаем, что не надо придумывать ничего нового: у NYMEX есть отработанные технологии работы в таких ситуациях, нужно как можно быстрее работать в этом механизме.
— Может ли кто-нибудь гарантировать, что ценообразование на Urals через биржевые фьючерсные торги не даст в итоге цену на российскую нефть ниже, чем в существующей системе?
— Нынешняя система "дифференциалов" дает дополнительные риски и фактически снижает цену Urals, она не является демпфером. Даже при морских поставках российской нефти при росте цен на Brent до уровня $30 за баррель "дифференциалы" достаточно часто растут до уровня $10 — и это при явном росте спроса на российскую нефть. Это было прямым следствием действий спекулянтов, рассчитывавших на арбитражные прибыли между ценой на нефть в Европе и на Дальнем Востоке: цены на российскую нефть согласованно опускались. Ничего удивительного — пока, как в нынешней системе, ограничено количество игроков на нефтяном рынке, возможность для таких действий будет всегда.
Если же на рынок будет допущено максимальное количество участников, если любой игрок на рынке может участвовать в этих операциях — риски такого рода существенно снижаются. По сути, наша задача — защитить рынок от манипуляций. При этом в большей степени сейчас теряет прибыли не столько производитель, сколько государство: оно де-факто теряет часть денег стабфонда. Не является тайной тот факт, что нефтяные компании в увеличении отчислений в стабфонд не особенно заинтересованы, и только открытие рынка позволит это компенсировать.
Цена может опуститься или подняться, но это будет объективная цена, а не продукт системы договоренностей. Мы много теряем от того, что значительная часть нефти поставляется по долгосрочным контрактам трейдерами, которые не заинтересованы в том, чтобы продавать нефть абсолютно эффективно. У них другие задачи.
— И все-таки подорожает или подешевеет Urals при появлении новых инструментов?
— В принципе российская нефть, поставляемая по трубопроводной системе, должна быть, по нашим расчетам, дороже морских поставок и, возможно, дороже, чем Brent. Разумеется, покупатели не заинтересованы в том, чтобы российская нефть дорожала: они будут вступать в картели, пытаться определить "единого поставщика" и "единого покупателя" нефти на рынке, как это, например, происходит при поставках нефти на юг Польши и в Германии. С ростом цен на нефть размеры недополучаемых Россией средств растут вместе с прибылями нефтепереработчиков. Еще несколько лет назад средняя EBITDA нефтеперерабатывающих заводов в Германии, получающих нефть по трубопроводу "Дружба", составляла $300 млн. В 2005 году она составляла уже до $1,5 млрд. Конечно, потребители нефти в этой ситуации не могут быть нашими союзниками. Но ими могут быть NYMEX, западные банки, заинтересованные в торговле деривативами, компании-производители, заинтересованные в снижении ценовых рисков и хеджировании. На них и следует ориентироваться.