— На конец прошлого года объем вкладов в Сбербанке втрое превышал объем выданных потребительских кредитов. С чем связана такая большая разница между этими цифрами?
— Сбербанк довольно долго критиковали за то, что деньги, собранные с населения, направлялись в корпоративный сектор. Когда они шли в госдолг, нас и за это критиковали: мол, население несет вам деньги во вклады, а ему ничего не достается. Так вот, сейчас картина кардинально меняется. На начало 2001 года всего лишь 4% из принесенных населением денег шло на кредитование населения, а оставшиеся средства направлялись в корпоративный сектор и на операции с ценными бумагами. Сейчас это соотношение составляет уже 31%. То есть каждый третий рубль, принесенный населением, возвращается ему в виде кредита. И эта тенденция продолжается.
Хороший это показатель или плохой? Если мы возьмем Японию, где сильна традиция сберегательного поведения, то там 32% вкладов идут в кредиты. Фактически мы сравнялись с этим уровнем. В США этот показатель на уровне 100%, то есть сколько принесли, столько же из банков и взяли. Если мы возьмем Германию, то там эта цифра на уровне 80%. То есть сегодня мы постепенно приближаемся к уровню цивилизованных стран. При этом в России, так же как и в Японии, сильней культура сбережений. В советское время доля кредитов была очень маленькой.
Однако сейчас инфляция снижается, политическая и экономическая ситуация устойчива, рост продолжается уже семь лет. Иными словами, люди получили уверенность в завтрашнем дне и готовы жить в долг, а не копить. Они понимают, что завтра вряд ли потеряют работу, а если и потеряют, то, скорее всего, найдут другую. При этом сберегают и берут в долг совершенно разные категории людей. Сберегают в основном люди среднего и пожилого возраста, потому что это сбережения на старость, на лечение, страховые сбережения и т. д. А берут кредиты более молодые клиенты. Молодежь покупает в кредит мобильные телефоны, бытовую технику, отдых, а у людей в возрасте 30-35 лет уже более серьезные цели: покупка квартир, автомобилей, мебели. Происходят какие-то глубинные изменения в поведении граждан, да и во всей макроэкономике, поэтому доля кредитов в банке растет.
— И как это влияет на планы Сбербанка по развитию потребкредитования, скажем, на ближайшие два года?
— Сбербанк очень большая организация, и для нас даже годовой план достаточно короткий. Поэтому наши планы строятся на более длительные сроки. Сейчас в Сбербанке закончилась одна концепция развития, и в этом году будет принята другая — на следующие пять лет. И в ней очень серьезное внимание уделяется как раз развитию кредитования населения. Рынок кредитования населения сегодня активно развивается, и самым основным там, конечно, будет не потребительское, а ипотечное кредитование. Эти кредиты выдаются на длительные сроки с очень надежным обеспечением, что позволит в дальнейшем снижать по ним процентные ставки.
— Не планирует ли Сбербанк в ближайшее время снизить ставки по кредитам?
— Мы недавно их уже снизили. Нельзя же снижать ставки каждый месяц. Все решения о снижении или повышении ставок обусловлены только экономическими причинами. Важно понимать, что, снижая ставку, мы делаем кредиты более доступными, а значит, расширяем рынок. Ту же прибыль можем заработать уже на объемах, а не на высокой марже. Другая сторона вопроса — если будут снижаться затраты, то мы и сами снизим кредитные ставки, не ожидая никакой ставки рефинансирования, которая отражает в основном определенные воззрения на макроэкономику Банка России.
— За счет каких средств, кроме вкладов, Сбербанк сейчас кредитует население?
— Вкладов достаточно, но не все вклады можно пустить, например, на кредитование ипотеки. Поэтому в последнее время достаточно интересным источником привлечения средств стали международные рынки. Средства эти долгосрочные, стоимость их относительно невысока. Если разбить эти средства для кредитов, то ситуация будет выглядеть примерно так: около 60% — это вклады населения, около 30% — это средства корпораций и около 5% — это средства, привлеченные с международных рынков. Но не надо забывать, что у Сбербанка большой собственный капитал, и это тоже источник для кредитования.
Однако во всем мире основу инвестиционных средств, основу для кредитования экономики составляют вклады населения — основа общественного богатства. А в России пока только 23% населения имеют возможность делать сбережения. И не все они сберегают. Думаю, что доля таких людей сегодня составляет всего 10%. В этом смысле у российской экономики очень хорошие перспективы. Хотя цифры эти, к сожалению, медленно растут.
— А с чем это связано?
— Люди только выходят из бедственного состояния, они еще не накопили излишков для сбережений. Все движется по пирамиде потребностей Маслоу: когда люди выходят из очень тяжелого финансового состояния, сначала они начинают потреблять больше качественных продуктов, потом они начинают думать о том, что надо будет сменить одежду. Дальше настает черед мебели, бытовых вопросов. Потребности становятся сложнее и сложнее. И именно тогда, когда потребности становятся сложными и дорогостоящими, возникает необходимость сбережения и кредитования.
— За счет чего вообще российские банки кредитуют население и за счет чего это логично делать?
— Ну, свою модель расхваливать как-то неудобно. В общем-то, любой универсальный банк ориентируется в первую очередь на вклады, при этом диверсифицируя свои риски. Но можно еще и использовать деньги инвестора, поскольку тогда никакого страха потерять ликвидность у банка нет.
— А насколько операционные издержки повышают стоимость вкладов для банка?
— Цифра эта постоянно снижается. Скажем, за последние четыре года она снизилась в два раза. Финансовые аналитики эту цифру считают по-разному, но мы применяем такой показатель, как затраты банка к общей сумме активов. Сейчас он ниже 5% и приближается к 4%.
— Не планирует ли Сбербанк выйти на рынок товарного кредитования с использованием скоринга?
— На эту модель кредитования мы смотрели с интересом с самого начала ее появления на рынке. Но мы придерживаемся другой стратегии. Это — не очень правильная модель, когда хороший клиент платит за плохого. Банкам приходится завышать доходы, чтобы перекрыть все невозвраты. Ведь доступ к такому кредиту имеет и мошенник, и просто безответственный человек, а проверить досконально заемщика в очень сжатые сроки не удается. Кроме того, рынок скорингового товарного кредитования охватывает небольшой сегмент рынка. Квартиры и машины по скорингу никто не покупает. Как правило, это покупки в $300-400 максимум. Поэтому основа нашей кредитной модели — это все-таки индивидуальная оценка кредитоспособности заемщика плюс обеспечение по кредиту. А для таких импульсных недорогих покупок лучше воспользоваться револьверной кредитной картой.
— Есть ли у Сбербанка планы по секьюритизации своего кредитного портфеля?
— Секьютиризировать наш большой кредитный портфель не так-то просто. Да и острой необходимости нет — зачем отдавать в чужие руки качественный, доходный актив. Поэтому в ближайшее время секьюритизация портфеля маловероятна. Но ситуация может и поменяться. Сбербанк очень быстродействующая и разворотливая команда. Мы можем концентрироваться и не только быстро принимать решения, но и осуществлять все действия достаточно быстро. Поэтому если нам понадобится секьюритизация, мы ее сделаем.
— Как вы думаете, может ли российский банк кредитовать население только за счет вкладов?
— Думаю да, но только если это маленький банк. А крупному придется диверсифицировать свои риски по рынкам, по клиентам, по срокам, по стоимости. Иначе будет дисбаланс, и малейшее напряжение в одном из аспектов приведет к большим трудностям.