Когда накануне 30-летия событий 68-го года главного редактора Nouvelle Observateur Бернара Гетта спросили, возможен ли в наше время бунт молодежи против чего-либо и что бы он сказал своим детям, если бы они вышли на улицы, один из героев 68-го — остепенившийся и давно вошедший в истеблишмент бывший бунтарь — заявил, что новый взрыв не только возможен, но и неизбежен. "История не остановилась в 68-м. Несправедливость, нищета, насилие, как гангрена, поражают все общества и все континенты. Когда-нибудь — и от этого никуда не деться — новые поколения подключатся к вечной битве за справедливость",— пообещал Бернар Гетта. "В эти дни дети будут слушать своих родителей ничуть не больше, чем те прислушивались к своим в ходе революций, выпавших на их время",— добавил он. И еще он сказал, что если и есть что-то общее у всех значительных общественных движений в мире, так это то, что поначалу их никто не замечает.
Во Франции не заметили возникшее в эпоху глобализации новое движение так называемого поколения постподростков (еще его называют поколением кенгуру, потому что каждый второй француз до 24 лет живет с родителями). Сегодня многие говорят, что главной причиной последних выступлений молодежи во Франции явилось драконовское трудовое законодательство. Самые крупные в новом веке выступления объясняют частным конфликтом. Те, кто смотрит на события под этим углом, скажут, что сходство между событиями 68-го года и нынешними погромами обманчиво, поскольку тогда бунтовали против закрытого общества, ограничивающего свободы, а сегодня молодые люди просто хотят иметь работу.
Однако так ли уж отличаются нынешние беспорядки от протестов 68-го года по своей сути? Вовсе нет. Просто та борьба с закрытым обществом на новом этапе трансформировалась в борьбу с обществом закрытых дверей. Такая борьба не сводится к протестам против какого-то закона. Призванная открывать двери, глобализация для многих эти двери закрыла: ужесточила конкуренцию, поставила во главу угла интересы транснациональных корпораций, действующих без оглядки на те механизмы защиты прав человека и общества, которыми так гордятся либеральные демократии. Вот французская молодежь и задается вопросом: почему мы должны приносить себя в жертву, когда прибыль корпораций измеряется десятками миллиардов?
Любопытно, что в конце 60-х сорвались с катушек не только слушатели Сорбонны, но и студенты Кембриджа, Колумбийского университета и десятков других учебных заведений мира. Они требовали то отмены экзаменов, то прекращения войны во Вьетнаме, то увеличения порций спагетти в кафетериях, то упразднения диктатуры в Греции (а также построения "социализма с человеческим лицом" в Чехословакии), то разрешения курить в общественных местах, то ликвидации расовой дискриминации. Сегодняшние бунтари добиваются не только рабочих мест во Франции, но и прекращения войны в Ираке, упразднения диктатуры в Белоруссии и многого-многого другого. И это такой же глобальный бунт за права и свободы в большом и в малом, как бунт почти сорокалетней давности.