В Музее частных коллекций при ГМИИ имени Пушкина открылась выставка "Осторожно: стекло (Современное искусство в Мурано)". Хрупкое искусство — плод сотрудничества современных художников с муранскими стеклодувами — со всей бережностью рассматривала ИРИНА Ъ-КУЛИК.
Муранское стекло — материал для современного искусства непривычный до неловкости: слишком возвышенно-драгоценный и в то же время приземленно-ширпотребный. Если современным художникам и нужно в своих целях использовать нечто прозрачное или зеркальное, то они, как правило, используют куда более практичные, технологичные и дешевые материалы — например, плексиглас. В том, что мастерство муранских стеклодувов сегодня многим знакомо прежде всего по множеству непритязательных безделушек, которыми завалены все сувенирные лавки Венеции, еще полбеды — современное искусство давно научилось работать с заведомо китчевой эстетикой. Но вот как смириться с тем, что речь идет о материи, еще со Средних веков считающейся драгоценной, об уникальных предметах, по-прежнему изготовляющихся вручную? Как проявить достаточную осторожность, чтобы не дать стеклу победить себя, чтобы не позволить своим идеям остекленеть в заведомо роскошные безделицы?
Муранские стеклодувные мастерские работают с художниками еще с начала прошлого века. Когда к концу XIX столетия некогда процветающий промысел пришел в упадок, возрождать и осовременивать его — не без влияния проводящейся с 1895 года Венецианской биеннале — стали именно при помощи "скрещивания" с модернистской эстетикой. В стекле воплощались замыслы Ханса Арпа, Марка Шагала, Пабло Пикассо и прочих мэтров модернизма. А в 1990 году мастерскую, ориентированную на новейшее искусство, открывает Адриано Беренго. Выставка "Осторожно: стекло" — демонстрация достижений именно этой мастерской. Причем по инициативе организатора этого проекта коллекционера Александра Есина и помогавшей ему галеристки Елены Куприной в прошлом году в Мурано "остеклять" свои идеи отправились и отечественные художники-концептуалисты Никита Алексеев, Сергей Мироненко и Андрей Филиппов.
Современные художники относятся к стеклу с разной степенью осторожности и настороженности. Прославленный итальянский мэтр Пино Кастанья, засадивший многие музеи и публичные пространства всего мира своим разноцветным, но всегда одинаковым стеклянным бамбуком (одна такая "рощица" украшает, например, венецианский аэропорт), обеспечивает мастерскую бесперебойными заказами. Датчанин Ульрик Винтерсборг и австрийская художница Герда Грубер, видимо, заворожены физиологичностью выдуваемых силой легких стеклодувов стеклянных пузырей. Объект Ульрика Винтерсборга напоминает матовое облачко чьего-то дыхания, которому не дают рассеяться сковывающие его цепи. А произведение госпожи Грубер состоит из перевязанных веревкой прозрачных стеклянных мешочков. Еще более физиологична (но и более декоративна) инсталляция ливанки Марии Казун: гроздья стеклянных шаров, мотки нитей и гирлянды каких-то скорпионообразных форм напоминают внутренние органы сказочного чудовища.
Другие авторы всячески пытаются "сбить пафос" драгоценного материала. Бельгийский художник-самоучка Кун Ванмехелен, посвящающий все свои произведения курам, создает совершенно мультяшные стеклянные яйца, шагающие на стальных курьих ножках. А известный итальянский художник Фабрицио Плесси создает почти вызывающую обманку — "видеоинсталляцию" из девяти телевизоров, чьи экраны, снабженные логотипами главных мировых телеканалов и транслирующие виды всевозможных вод и волн, на самом деле изготовлены из цветного стекла ручной работы.
Столь же "цинично" обошелся со старинным ремеслом и Сергей Мироненко, по чьему замыслу стеклодувы изготовили огромные копии старых микросхем, нарядные и разноцветные, словно игрушки для какой-то припанкованной елки. Андрей Филиппов, известный своим пристрастием к геральдическим и аллегорическим конструкциям, придумал объекты, отдающие средневековым макабром — молочного стекла череп с вмонтированным в макушку компасом и лестницу, ступени которой образованы семью здоровенными костями, символизирующими семь смертных грехов. А вот Никита Алексеев и не пытался преодолеть стекло и заставить его выглядеть как что-то другое. Напротив, он хотел, чтобы, работая над его объектами, муранские мастера делали наиболее привычные для себя вещи. Его произведения — это почти апроприация самых характерных цветов и форм муранских безделушек. Композиция "Над раем", например, напоминает многоярусную карусель, на горних этажах которой вращаются хрустальные птички, на цветастом, как и положено традиционному стеклу millefiori, основании грустят носатые человечки, а венчает все это мировое древо золотистый леденец солнца. Еще более традиционные элементы понадобились для другого произведения, озаглавленного с отсылкой на буддийскую традицию "Восемь благородных добродетелей". Эти самые добродетели воплощены восемью хрустальными шарами, выполненными в классических венецианских техниках. Семь шаров покоятся в лунках на специальной полочке, еще один можно положить отдельно, наверху. Шары полагается все время переставлять, чтобы выбрать наиболее близкую твоему духу добродетель.
И тут зрителя ждет, наверное, самое неожиданное восприятие венецианского стекла — ощущение необычайной и приятной тяжести этих шаров, которые, несмотря на свою хрупкость, дарят чувство какой-то удивительной надежности и покоя.