Ъ продолжает знакомить читателей с кандидатами на Букеровскую премию по литературе за прошлый год, которая будет присуждена 14 декабря. Очередного кандидата, Владимира Маканина, представляет литературный критик ВАСИЛИЙ Ъ-ЛИТВИНОВ.
Владимир Маканин родился в 1937 году на Урале. Физик по первому образованию (МГУ), он учился на Высших сценарных курсах одновременно с Андреем Битовым, Резо Габриадзе, Грантом Матевосяном. Однако критики долгое время ставили его в один ряд с Анатолием Кимом, Русланом Киреевым, Александром Прохановым, Анатолием Курчаткиным, которых еще в 7О-е звали скопом "сорокалетними". Маканин — автор многих книг: "Безотцовщина", "Портрет и вокруг", "Предтеча", " Река с быстрым течением", "Где сходилось небо с холмами" и других. В прошлом году с повестью "Лаз" он также был в финальной шестерке кандидатов на Букеровскую премию.
На этот раз Владимир Маканин попал в "полуфинал" с короткой повестью (хотя после появления "русского Букера" отечественные авторы предпочитают именовать "романом" даже скромные новеллы, поскольку именно за роман присуждается премия по статусу) — "Стол, покрытый сукном и с графином посередине". Повесть была опубликована в "Знамени" и не вызвала никакого ажиотажа в среде читающей публики. Более того, многим она показалась гораздо слабее, чем предыдущий "Лаз", который был очень близок к победе по рейтингу у прошлогоднего жюри. Нынешняя повесть необычна и для самого Маканина и для всей нынешней словесности: после антиутопии, которой являлся "Лаз", этот памфлет действительно кажется шагом назад. Но, как сказала о Маканине прозаик Татьяна Толстая, "каждое новое его произведение сначала вызывает недоумение — так люди, впервые пробующие маслины, теряются: исходя из формы и цвета плодов они ожидали чего-то сладкого, вроде чернослива".
Впрочем, "сладкого" от Маканина никто никогда не ждет. И нынешний плод куда как горек: достаточно сказать, что главным героем этого произведения является стол. Правда, под сукном и с графином, что и отражено в названии. Вокруг этого скромного натюрморта автору удается накрутить множество отступлений, которые складываются в довольно мрачную мозаику. Этот самый стол становится символом, за ним сидят члены "товарищеского суда", который еще в давние времена остряки называли "товарищеским судом Линча". И сам этот суд подается как кровожадный обряд, достойно отражающий кошмар коллективной безличной власти, способной растоптать любую индивидуальность. Маканин рассматривает "синдром стола" в самых разных ракурсах — от психологического до кафкиански-мистического и даже сексопатологического. Конечно, это проза "на любителя", к тому же автор так увлекся предоставленными замыслом возможностями, что его фантазии в какой-то момент кажутся, мягко говоря, избыточными. В конечном итоге все сводится к неновой нынче мысли, что "чем решительнее был отменен, дискредитирован, оплеван и превращен в ничто суд небесный, тем сильнее проявляется и повсюду набирает силу суд земной". И дальше: "Суд земной не просто разрушает суд небесный — он отбирает немеренную его силу в свою пользу".
Маканин в последние годы то и дело попадает в списки кандидатов на ту или другую премию. Всякий раз его шансы представляются весьма высокими. И всякий раз он проигрывает. Этому есть объяснение в его прозе — всегда камерной, лишенной внешнего блеска, без признаков эпатажа и скандальности. Да и характер самого автора под стать его текстам: он не стремится, чтобы имя его вечно было на устах у всех, он не заботится о яркости имиджа, избегает интервью, не маячит на телеэкране. Его нежелание заботиться о паблисити кажется даже подчеркнутым, и рядом со своими собратьями по цеху, занимающимися саморекламой при всяком случае — удобном и не очень — он как будто обречен оставаться в тени, откуда его извлекает время от времени критика или очередное жюри. "Талант не может быть скромен" — эту фразу, приписываемую Сергею Михалкову, Маканин никак не смог бы сделать своим девизом. Учитывая же еще и то, что теперь он представлен не лучшей своей вещью, можно ожидать, что и на этот раз удача ему не улыбнется. Выиграет ли он когда-нибудь своего Букера, сказать трудно, но рано или поздно главный приз — долгая и верная слава — будет ему вручен. Но кем?