XV фестиваль "От авангарда до наших дней", посвященный в этом году 100-летию Дмитрия Шостаковича, открылся концертом в Большом зале Петербургской филармонии. ВЛАДИМИРУ Ъ-РАННЕВУ показалось, что организатором равно удалось как прославить авангард, так и упрекнуть наши дни в музыкальной заурядности.
Видимо, организаторы фестиваля Игорь Рогалев и Игорь Воробьев почему-то недолюбливают эти самые "наши дни", если поручили нести за них ответственность композитору Толибу Шахиди. Про музыку его можно сказать: нормальная позднесоветская музыка нормального национального композитора (в данном случае — Таджикской ССР). Советская музыкальная энциклопедия 1982 года так про него и сообщает: "опирается на нац. фольклор, использует новые приемы письма". Исчерпывающая формулировка — ни убавить, ни прибавить. Я бы лично вместо открывшего концерт технически добротного и совершенно безликого "Concerto grosso #4" для струнного оркестра без всякой иронии и с искренним интересом послушал, например, увертюру того же композитора "XXVI съезду КПСС" (1981) или симфонию "Таджики" (1978).
Но "Concerto grosso" автор посвятил "100-летию Дмитрия Шостаковича", что, видимо, должно оправдывать его присутствие в программе. Из заурядной музыки дирижер Александр Титов вытянул все-таки искры трепета, виртуозно манипулируя темпами и фразировкой. Первое отделение завершила Первая симфония Шостаковича в исполнении оркестра Театра оперы и балета Санкт-Петербургской консерватории, обнаружив ученические качества консерваторских студентов: что-то получилось прямо-таки блестяще, а что-то — совсем наоборот.
Но всем в зале было ясно: пришли не на Шахиди и даже не на Первую Шостаковича (слава богу, эту музыку можно послушать в Петербурге раз пять-шесть в году). Шли-то как раз на второе отделение: Концерт для арфы с оркестром Александра Мосолова (солистка — лучшая в Петербурге арфистка Ирина Донцова), "Поступь Востока" Иосифа Шиллингера и "Комсомолию" Николая Рославца. Арфовый концерт Мосолова (1939) — трагический документ эпохи. В тридцатых годах некогда самый яркий "урбанист-конструктивист" (из той же Музыкальной энциклопедии) с уже мировой славой спасался в далеких фольклорных экспедициях, избегая появляться в столицах. Его арфовый концерт — блестящее в своей заурядности сочинение, "санаторная музыка" большого сталинского стиля: воинственная "народность" песенных мотивов, неприхотливая "образность", мягкая благополучная оркестровка. Слушаешь и сокрушаешься: что с человеком советская власть сделала, как перемолола, в кого превратила. Музыка этого задавленного историей гения, а точнее, ее трагическая эволюция от двадцатых годов к тридцатым повествует об эпохе не менее красноречиво, нежели большая литература вроде "Архипелага ГУЛАГа" Солженицына.
В финале концерта Александр Титов "высек музыкой", как того требовал Бетховен, "огонь из души человеческой". А точнее — из оркестрантов и хористов Мариинского театра. "Комсомолия" Николая Рославца для хора и оркестра — это совершенно невероятная безумная модернистская музыка. Настолько безумная, что ушей не оторвать: гигантский оркестр стонет и взывает, хор вопиет то с изломанным надрывом, то с катарсическим просветлением. Музыка производит впечатление грандиозного ритуального действа, но какого-то неоднозначно мистического, в духе платоновского "Котлована" с неистовым обожествлением мирового социализма. "Наши дни" после такого предстали какой-то мелкобуржуазной суетой.