— Насколько остро сейчас в электроэнергетической отрасли стоит инвестиционный вопрос? Существует ли угроза энергодефицита?
— Ситуация в отрасли очень сложная. Сейчас мы находимся где-то на середине пути реформирования РАО ЕЭС. Из огромного хозяйственного комплекса, который реформируется, выделились генерирующие компании. Эти компании пока еще не консолидировали акции тех станций, которые вошли в их состав. Значит, они не могут выйти на открытый рынок акций, то есть они не могут показать свою капитализацию, не могут взять банковские кредиты. Есть механизмы залога, показатели, позволяющие увидеть, сколько будет заложено на развитие в тарифной части. Тогда и инвесторы идут, и банки дают кредиты, если компании будут прозрачными для рынка. Пока компании не могут воспользоваться вышеперечисленными возможностями, де-факто они вроде бы созданы, но реально не консолидировали акции. Допустим, моя любимая ОГК-1, в состав которой вошла Каширская ГРЭС. Каширская ГРЭС пока является акционерным обществом, Пермская — тоже. Они должны консолидировать акции и превратить их в акции ОГК-1. То же самое мы можем говорить и о "Системном операторе", и о ФСК.
В этой ситуации, естественно, не хватает средств для того, чтобы инвестировать в модернизацию электроэнергетики. Почему сейчас и стоит остро вопрос о деньгах. Конечно, все выделяющиеся из РАО ЕЭС, особенно генерирующие компании не будут стоять на месте, может быть, до конца года или в начале следующего они выпустят на рынок свои акции, получат какую-то капитализацию. Появится возможность взять кредиты и кредитоваться, привлекать инвесторов. Но энергетическое хозяйство требует денег уже сейчас — это показала прошедшая зима.
— В законах, регламентирующих ход реформы энергетики, содержится норма, согласно которой государство должно получить 75-процентную долю в Федеральной сетевой компании и "Системном операторе". Однако сейчас государство владеет лишь 52% акций РАО ЕЭС. В настоящее время предлагается увеличить долю государства через механизм допэмиссии. При этом все полученные средства предполагается целевым образом направить на инвестиции, причем именно в те компании, которые в итоге останутся под госконтролем. Как вы оцениваете эти предложения?
— Я считаю, что делать это нужно именно сейчас. Во-первых, сегодня как никогда благоприятная ситуация для того, чтобы реализовывать постулат закона, что именно государство должно иметь 75% + 1 акцию в ФСК и "Системном операторе". Пока РАО ЕЭС не расформировано, оно работает, и государство имеет в совете директоров большинство. Поэтому важно провести решение о допэмиссии и в дальнейшем выкупить акции, допустим, в течение 2007-2008 годов. И направить деньги именно на модернизацию сетевого хозяйства, которое крайне изношено, находится в сложном состоянии и не дает возможности делать перетоки от избыточных энергосистем к энергосистемам, являющимся реципиентами, у которых собственного производства электроэнергии не хватает. Таким образом, мы убиваем несколько зайцев: доводим долю государства в Федеральной сетевой компании, в "Системном операторе" до требуемых законом 75% + 1 акция, повышаем надежность энергосистемы за счет того, что деньги, которые государство направит на выкуп, мы вложим в модернизацию сетевого хозяйства. И наконец, мы делаем энергетику более привлекательной для роста капитализации и для привлечения внешних инвесторов. Допэмиссия — пока единственная прозрачная схема, которая может использоваться для реализации названного положения закона "Об энергетике".
Сделать это позже, когда ликвидируется РАО и компании станут самостоятельными акционерными обществами, будет гораздо сложнее, потому что государству придется покупать акции на рынке маленькими пакетами. Это обойдется государству гораздо дороже, и оно не сможет проконтролировать использование этих средств именно на модернизацию сетевого хозяйства. Это крайне важно.
Более того, я бы сегодня говорил не только об этих двух акционерных обществах, которые выделяются в результате реформы, я бы говорил и о гидроэнергетике. По закону у нас контрольный пакет 50% + 1, а я увеличил бы долю государства там до 75% + 1 акция. Почему? Во-первых, это важные с экологической точки зрения станции, во-вторых, это огромные водохранилища, плотины. С точки зрения безопасности: возможности прорыва плотин, угрозы техногенных катастроф. Поэтому обладание там полного пакета у государства повысило бы надежность и безопасность этих гидрообъектов. Деньги от выкупа акций опять же можно направить на достройку новых ГЭС.
— Как вы оцениваете предложение по привлечению частных инвестиций в теплогенерацию путем проведения допэмиссий? С такой идеей, например, выступает "Мосэнерго".
— У нас сегодня "Мосэнерго" наиболее подготовлено к тому, чтобы брать внешние заимствования, и они берут кредиты. Допэмиссия — это не российская придумка, чтобы кого-то обмануть, это принятая мировая практика, естественный механизм для привлечения стратегических инвесторов. На первом этапе миноритарные акционеры в какой-то степени страдают, но привлечение средств дает развитие производства. А значит, рост капитализации, рост стоимости основных фондов, а в конечном итоге и рост стоимости акций. Получается, что и миноритарии не проигрывают, потому что акции станут дороже. "Мосэнерго" идет правильным путем, а именно: привлечение кредитов в банках, дополнительная эмиссия акций и продажа их стратегическому инвестору, использование средств, заложенных в тарифах, для модернизации генерирующих мощностей.
— Сейчас обсуждаются предложения по ликвидации перекрестного субсидирования путем включения в решение проблемы государства. Как вы оцениваете это предложение?
— Я бы сейчас говорил о ликвидации перекрестного субсидирования и именно в течение 2007-2008 годов. Потому что у нас есть сейчас перекрестное субсидирование на межрегиональном уровне, когда у богатых регионов тарифы повыше, чем могли бы быть, а у регионов бедных, депрессивных тарифы пониже, чем могли бы быть. Кроме того, промышленные потребители сейчас платят больше, чем должны платить, домовладения — меньше, чем должны были бы платить. Этот вопрос тоже нужно решать в ближайшие годы, пока у нас существует в целом система РАО, достаточно централизованное управление, достаточно хорошо административно управляемое. Необходимо предусматривать субсидии гражданам по принципу, как мы это делаем за услуги в сфере ЖКХ и содержания жилья. Для этого в федеральном бюджете необходимо предусмотреть эти деньги, и эти субвенции направлять в регионы. Чтобы убрать перекрестное субсидирование между регионами и максимально снижать перекрестное субсидирование между промпредприятиями и гражданами.
Способ сделать это есть только один: повышение тарифов и субсидирование людям разницы в тарифах. Причем градация должна быть такой: чем беднее человек, тем больше он должен получать. Должна быть определена методика расчета нормативов потребления, что вполне может делать Федеральная служба по тарифам. Утвердить эту методику нужно постановлением правительства. А регионам на основе методики разработать конкретные нормативы потребления. Таким образом, если человек потребляет в пределах норматива, но уровень его благосостояния не позволяет это оплачивать, то он получает субсидию. Механизмы в мировой практике известны, их надо только переложить на российскую почву, подкорректировать, утвердить на заседании правительства — и реализовывать. Федеральный бюджет должен давать субвенции региональным для этих целей. Это тоже, на мой взгляд, надо делать в 2007-2008 годах. Субвенции (исходя из Бюджетного кодекса) являются целевыми средствами. Поэтому если субвенция будет направлена региону для субсидирования разницы в тарифах на электроэнергию, то он обязан ее использовать только для этих целей. В противном случае Счетная палата и прокуратура могут заинтересоваться, куда использованы деньги, что повлечет за собой ответственность, в том числе и уголовную. Эта схема отработана. Главное — доработать механизм доведения денег до граждан, чтобы люди не оказались обманутыми, они этого боятся. И здесь нужен четкий отработанный механизм выплаты таких субсидий за счет субвенций. Все предлагаемые меры в итоге приведут к повышению надежности энергосистем и энергоснабжения в России.