стройматериалы
В столичной галерее "Триптих" открылась выставка урбанистических пейзажей харьковчанина Эдуарда Яшина "Ускользающее воспоминание". От ностальгии по прошлому автор попытался излечиться с помощью бетона.
Со стереотипным обликом Харькова у работ Эдуарда Яшина мало общего — архитектурных монстров конструктивизма или панельные многоэтажки брежневской поры запечатлеть в "Ускользающем воспоминании" он явно не торопится. Единственная эпоха, которая вызывает у автора желание предаться ностальгии,— времена Антонио Гауди и Владислава Городецкого. Правда, от столь радикальных зодческих решений, как киевский Дом с химерами или храм в Барселоне, фантазия художника далека: его модерн — кварталы вполне заурядных доходных домов, с кокетливыми балконами, скульптурами в нишах и гулкими дворами-колодцами. Возведенных, разумеется, из бетона — самого модного и перспективного в начале прошлого века материала, широко разрекламированного теми же Гауди и Городецким. Вот только роль, которую спустя сто лет отыщет для бетона художник, классикам модерна вряд ли пришла бы на ум. Для Эдуарда Яшина серое крошащееся вещество — идеальная основа, чтобы возводить свои химерные замки, давно разрушенные в действительности. Логика проста: между могильной глиной и недолговечной плотью бетонная пыль — и впрямь лучший посредник.
Исчезающий город автора напоминает шкатулку с двойным дном. За изящными ансамблями из стекла и бетона притаилась ажурная готика, память о которой модерн пытался воскресить так же, как полотна художника — впечатления детских лет. Любая улица у Яшина готова разыграть внутреннее пространство собора: достаточно совместить тусклые громады с хрупкой графикой деревьев, и мрачные здания станут напоминать церковные витражи. Где церковь — там праздник, а чтобы детское ощущение сбывающейся сказки было еще более явственным, для своих улиц-витражей художник разыгрывает целое световое представление. Странствия принцесс и колдовство фей здесь вполне заменяет игра теней и бликов, а замершего в предчувствии фейерверка неба довольно, чтобы догадаться, что под сводчатыми арками где-то притаился победитель-принц.
Сам автор так настойчиво фиксирует внимание зрителя на любых границах и переходах, существующих между мирами дома и улицы — на дверях, крылечках, балконах, лестницах, слуховых окнах,— что об их символическом значении нетрудно догадаться. Чем четче обозначены границы между явью и грезами, средневековой сказкой и прозаической реальностью, детской мечтой и взрослой скукой, тем слабее надежда, что ускользающее воспоминание удастся когда-нибудь вернуть. Потому что если есть в мире что-то столь же недолговечное, как наша память, то разве что бетон.