Любовь Слиска, первый зампред Госдумы:
— У него просто не выдержало здоровье. Смерть Слободана Милошевича останется на совести тех, кто отказал ему в прохождении курса лечения в Москве. Врачи не могли не знать о тяжелом состоянии его здоровья, поэтому запрет Гаагского трибунала стал фактически запретом на жизнь. Уверена, что смерть эта подорвет авторитет этой высокой судебной инстанции.
Адольф Шаевич, главный раввин России:
— Я не исключаю того, что он покончил жизнь самоубийством, чтобы испортить имидж Гаагскому суду. Возможно, свою роль сыграла наследственность, ведь в его семье много близких родственников сами лишили себя жизни. Но я не думаю, что его убили спецслужбы. Милошевич находился под наблюдением мирового сообщества, поэтому вряд ли кто-нибудь решился на такой шаг. Жаль, что он умер до решения суда, ведь если он действительно невиновен, то на нем все равно останется кровавое пятно.
Сергей Бабурин, лидер фракции "Родина" ("Народная воля" — СЕПР):
— Это чистое убийство. Остается только догадываться, убили ли его напрямую — с помощью медпрепаратов — или косвенно, отказав в медицинской помощи. Наиболее вероятно, что этим убийством предотвратили опасность приезда Милошевича в Россию. Его адвокаты как раз решали в апелляционной инстанции этот вопрос. Еще в 1999 году было очевидно, что его просто так не отпустят. Даже сейчас он был опасен — в случае оправдания он вновь бы стал политической фигурой, вокруг которой объединились бы патриотические силы Сербии.
Геннадий Зюганов, лидер КПРФ:
— Он не умер, его угробили абсолютно осознанно. Трибунал просто не мог согласиться с тем, что человек действовал очень грамотно и так блестяще защищался.
Вячеслав Володин, секретарь президиума генерального совета партии "Единая Россия":
— Сейчас сложно сказать. А если у кого-то возникают сомнения в отношении самоубийства Милана Бабича и последующей смерти Милошевича, то медицинская комиссия, работающая в Гааге, расставит все точки над i. Но я уверен, что этой смерти не было бы, если бы ему разрешили выезд в Россию.
Борис Немцов, член политсовета СПС:
— Преклонный возраст, больное сердце и, конечно же, тюрьма. Голландские тюрьмы лучше русских, но они тоже здоровья не прибавляют. Я не стал бы сейчас из Милошевича делать Иисуса Христа и искать в его смерти политические шаги. Он повинен в злодеяниях, которые были уже доказаны, а патриоты, которые пытаются его сейчас оправдать, в свое время оправдывали у нас ГУЛАГи.
Алексей Митрофанов, депутат Госдумы (фракция ЛДПР):
— Скорее всего, его отравили, так как расследование зашло в тупик и серьезных доказательств его вины у трибунала не было. Если Милошевич был у власти в сложное время, то это еще не значит, что он раздавал команды каждому террористу. Таким образом, Запад дал сигнал — чтобы лидеры стран не заканчивали жизнь как Слободан Милошевич или Саддам Хусейн, необходимо обладать ядерным оружием.
Слободан Иванович, главврач частной поликлиники "Анлаве" (Белград), врачи которой официально лечили сербов, осужденных Гаагским трибуналом:
— У Милошевича было высокое давление и острая сердечная недостаточность. Врачи из Голландии поменяли ему терапию, и, кроме того, они не наблюдали за его здоровьем. В этом их вина. Если бы Милошевич поменял обстановку, наверняка его здоровье бы улучшилось, хотя в то же время никто не может гарантировать, что и в другом месте он бы не умер.
Живадин Йованович, министр иностранных дел Югославии в период правления Слободана Милошевича:
— Без сомнения, решение Гаагского трибунала не разрешить Милошевичу лечиться в Москве стало для него смертельным приговором. Это случилось тогда, когда во всем мире поняли, что процесс против него превратился в фарс и Милошевич близок к своей моральной победе над теми, кто безуспешно пытался им манипулировать путем шантажа.