 |
Для образованной публики давно не секрет, что все в мире связанно. Следовательно, один предмет можно описать через другой: по крайней мере, отчасти. А нам как раз этой части и будет достаточно. На повестке дня три события: премьера в московском ТЮЗе, карикатурный скандал в исламском мире и скандальные итоги 78-й церемонии вручения премии "Оскар". Метасюжетом статьи будет понятие "нелепость". В конце февраля в московском Театре юного зрителя прошла премьера нового спектакля Камы Гинкаса "Нелепая поэмка". Сразу оговорюсь, что это удача. Один из самых талантливых учеников Товстоногова отважился поставить главу о Великом Инквизиторе из романа Достоевского "Братья Карамазовы". Таким образом, был восполнен пробел: дело в том, что на театральных подмостках отдельно и целиком эта часть романа еще не шла. Говорить о сложностях, стоящих перед режиссером в этой ситуации, просто нет смысла: краеугольный камень философских рассуждений великого психолога и религиозного писателя, представляющий собой нерасчлененную гору живого текста-монолога, совсем не просто реализовать в рамках сценического действия. И, тем не менее, удалось. Однако дело, к сожалению, не в этом, потому что удача не вышла за рамки сценического пространства. Да и не могла она выйти. Каким бы мастером не был Гинкас, придумавший точнейшие метафоры (к примеру, хлеба, распятые на кресте, телевизоры, как символы новой веры и т.д.), насколько бы искренне не играли молодые актеры, и какую бы фантастическую работу не проделывал метр Игорь Ясулович (именно он и сыграл Великого Инквизитора) - все осталось только на сцене. Равно как и на страницах романа. Вот яркий пример искусства ради искусства, хотя я уверен, что именно этой своей работой режиссер Гинкас хотел начать новый диалог с залом, хотел побыть инженером человеческих душ высокого разряда. Мне могут возразить: ну, как же - вот один прочел Достоевского и поставил спектакль, а другой увидел и оценил (понимают люди, значит). Но о единицах, об исключениях никто и не спорит. Проблема в том, что этим единицам и романа со спектаклем не надо, чтобы вести упомянутый диалог. А вот кому надо - те-то, как раз, и не услышали. Потому что прав был Великий Инквизитор, когда кричал на нежданно явившегося Христа: "Клянусь, человек слабее и ниже создан, чем Ты о нем думал!" Творчество Достоевского - это вечная борьба утопической концепции самосовершенствования человека с сентенциями авторских же резонеров вроде Порфирия Петровича или Великого Инквизитора. Поэтому всегда будут тысячи "сильных духом" и миллиарды прочих, которым нужны только хлеб и зрелища, которым не нужна свобода, которым не нужны ни свободный выбор, ни свободные выборы. Им нужны инквизиторы. И люди их получают: в виде лжепророков, авторитарных президентов, вульгарных телепрограмм, которые они глазеют в отведенное им от жизни время.
Однако при всей банальной схожести людей, есть генетические и историко-культурные отличия. Достоевский христианский писатель, его Великий Инквизитор - христианский философ. При всем моем светском менталитете, я должен признать, что эта религиозная концепция все же позволяет диалектику, она даже способствует развитию философского мышления - пусть и вопреки ортодоксальным постулатам. Но существуют религии и другого типа, выросшие на другом генетическом материале - вот они-то категорически противятся всякому развитию. И поведение их адептов - это не что иное, как карикатура на самих себя. Со всей своей неадекватностью, грубостью и жестокостью. К сожалению - общество людей, читающих Достоевского и других классиков уже настолько себя "усовершенствовало", что лишилось инстинкта самозащиты. И в этом как раз повинны утопические идеи классиков прошлых веков, причем здесь в одном ряду стоят такие разные авторы, как Руссо, Маркс, Достоевский, Дарвин, Сартр и другие. Именно они открывали глаза западному обществу на самих себя и закрывали на других, потому что отправной точкой их рассуждений была аксиома равенства одного человека другому. А это не выдерживает испытание практикой, не то что при сопоставлении представителей разных культур, но и при сопоставлении зрителей, сидящих в одном театральном зале отдельно взятого города.
Все останется, как есть: это приговор Инквизитора и это основной вывод моей рецензии. В самом начале спектакля на первом ряду гоготали несколько девиц, потом они несколько успокоились, явно пришибленные действием, но уже по выходе из зала, я услышал знакомый гогот. И дело не в том, что режиссер не смог чего-то объяснить, а в том, что люди просто рождены неспособными чего-то понять. Еще запомнился комментарий соседней пары: один из актеров делал трюк, поджигая пиджак на спине партнера; зрительница-жена спросила зрителя-мужа: "ой, а вот как это получается?". Муж ехидно ответил: "Я тебе дома покажу". Когда "свободная любовь" (не за хлеб, и не под палкой), которую проповедовал скиталец Иисус, и утопизм которой объяснял Инквизитор, на практике оказывается побежденной социальной ячейкой (семьей) - тут начинается крушение великой идеи. Надо просто понять: то, что дано понять ученику Христа Иоанну, не дано понять всем окружающим: у них другая пьеса; большинству дано понять только силу, только дикость инквизиции, только поборы церковной десятины, только покраску яиц или "священную войну против неверных". Каждому - свое. Dixi.
"Каждому - свое" гласила надпись на известном нацистском сооружении: цитаты, как известно, стремятся вырваться из контекста. В моей статье "Москва - третий рейх", опубликованной 19 января 2004 года на страницах этого еженедельника, высказывались неутешительные прогнозы относительно ближайшего будущего России. Теперь я понял, что прогнозы, к несчастью, сбываются, и стал спешить с реализацией некоторых творческих планов. Я уверен, что это не простое совпадение: в течение последних трех месяцев я репетировал спектакль "Немецкая сага", по одной из пьес культового драматурга Юкио Мисимы, которая является как бы парафразом истории Великого Инквизитора Достоевского. Репетиции пьесы стали гонкой за возможность вбежать в захлопывающуюся дверь; этот спектакль можно считать неким иным способом высказать то, о чем я пишу в данной рубрике вот уже несколько лет.
Первый прогон уже прошел: эффект с цитатной точностью повторил зрительское восприятие спектакля Камы Гинкаса: зритель, поглощенный действием в течение двух часов, спешащий высказать громкое согласие с тем, что пытался выразить автор, лишь только покинув театральное пространство, возвращается к прежним жизненным установкам. И это норма. И это объективная истина. И это при том, что рафинированный театрал - это вовсе не репрезентативный пример, относящийся к обществу в целом.
Есть еще одно событие, мимо которого я не могу пройти. В Лос-Анжелесе прошла 78-я церемония вручении премии "Оскар": ее скандальные итоги однозначно свидетельствуют о полной профессиональной несостоятельности выбора американских киноакадемиков. Политизация премии достигла своего апогея. Абсолютным фаворитом "Оскара" этого года считался фильм "Горбатая гора" (8 номинаций): он, наконец-то, реабилитировал диковатый образ ковбоя, а самое главное, показал на современном экране уже подзабытую за последние годы историю человека, а не робота с дешевыми (в метафизическом смысле слова) спецэффектами. Тем не менее, "лучшим фильмом" была названа лента режиссера Пола Хэггиса "Столкновение", повествующая, как не сложно догадаться, о расовых проблемах американского общества. К искусству она имеет отношения мало, но, с другой стороны, каждому - свое: кому премию, а кому любовь тех, кто способен понимать.
Афиша: в Московском театре юного зрителя (Мамоновский пер., 10, тел. 299 53 60) спектакль "Нелепая поэмка" (по Ф. Достоевскому) - 12 марта.
В Театральном центре "Армида" (Петровка, 17, тел. 363 54 25) спектакль "Немецкая сага" (по Ю. Мисиме) - 17, 18 марта.