Что, собственно, думает интересующаяся часть человечества, вслушиваясь в непримиримые слова иранского лидера или лидеров "Хамаса"? Она, конечно, думает, что с этими отморозками все же надо как-то разговаривать, потому что все понимают, что будет, когда закончатся слова. Самое парадоксальное, но примерно такими же размышлениями все более озабочены лидеры ведущих мировых держав относительно Москвы. В их администрациях идут споры о том, как строить свои отношения с российским лидером: может быть, еще раз "заглянуть в душу" господину Путину и принять, что в той душе все устроено странно, но приемлемо для формата "восьмерки"? Странным образом настойчивость Москвы в поиске общего языка с сомнительными режимами и организациями отражается на портрете нынешнего российского руководства. Дипломатия, конечно же, предполагает, что в той или иной сдержанной форме мировое сообщество в глаза отметит усилия Москвы по урегулированию иранской или палестино-израильской проблемы. В приличном обществе не принято говорить: "У вас на лице прыщик", но это не значит, что прыщика никто не заметил. В душе же остается осадок — Москва способна на спонтанные, несогласованные действия, разрушающие единство многосторонней позиции. В одном случае Москва расширяет для Ирана поле для маневра и помогает ему выиграть время. В итоге не Иран с напряжением ждет, что сегодня решат относительно его ядерного досье, а мир с не меньшим напряжением ждет, что решит Тегеран на переговорах отдельно с "евротройкой" и отдельно с Москвой. И с кем вместе ждет Москва — большой вопрос. Этот же вопрос логично возникает в связи с приездом в Москву представителей "Хамаса". До сих пор непонятно, почему миру должно быть легче от легализации террористической организации, не изменившей своих убеждений и подтвердившей это просто-таки с трапа самолета в Москве. А российский патриарх, наотрез отказавший в свое время в визите папе римскому и осчастлививший террористов аудиенцией? Это, я вам скажу, с моральной точки зрения почище, чем встреча хамасовцев с президентом страны, которой предусмотрительно не было.
Я примерно представляю, как ответит на накопившиеся вопросы господин Лавров, вылетающий в Вашингтон. Он как раз та пудра, которая должна хоть как-то скрыть несимпатичные изъяны, все более портящие лицо российской власти. Парадокс состоит в том, что именно чрезмерная международная активность России обострила споры вокруг российского режима в целом. Именно к ней подверстывается сомнительная с точки зрения демократии внутренняя политика Кремля. Именно это неожиданное вклинивание России в самые горячие международные споры побудило западных политиков поближе присмотреться к прошлому и настоящему российского президента. Думаю, поезд ушел, а Запад и не заметил. Позиция России "строго между" — лучшая страховка для российского президента. Путин переиграл своих коллег по "восьмерке", вынудив их своей внешнеполитической активностью принимать его, а заодно и изменяемую им Россию такими, какие они есть или стали. Это такая западня для демократий. Чтобы не выпустить Россию из сферы своего влияния, Запад не рискнет отказаться от партнерства с ней, даже если ее лидер сделает зачес на манер Лукашенко.