Фестиваль Sib–Altera на сцене новосибирского ДК железнодорожников представил два новых спектакля театра «ЧелоВЕК» — «Берегиня» и «Три новеллы: черная... красная... белая...». По мнению корреспондента «Ъ» ИРИНЫ УЛЬЯНИНОЙ, премьеры оказались заметно слабее старых постановок, показанных ранее в рамках фестиваля.
Казалось бы, набор выразительных средств, в которых выполнены новые спектакли, остался прежним: вокал, танец, пантомима, пластика с вкраплениями медитативных техник, элементов цирковых и боевых искусств. Но пластический рисунок лишился изощренности, стал банальнее, и метафорический уровень снизился, а потому исчезло обаяние многомерности трактовки. «Берегиню» — фольклорное действо, основанное на 15 русских обрядах, сопровождающих человека от рождения до смерти, — еще как–то спасает энергетика самого материала. А «Три новеллы» даже по исполнительскому качеству тяготеют к опусам самодеятельных студенческих студий, бывших популярными в 70–80–е годы прошлого века.
Само название «Три новеллы: черная... красная... белая» отсылает к известнейшему кинотриптиху Кшиштофа Кеслевского «Три цвета: синий, белый, красный». Но сравнение оказывается не в пользу «ЧелоВЕКа». Польский режиссер, размышляя над извечным человеческим одиночеством и враждебностью мира, выстроил действие на тонких полутонах. А художественный руководитель театра и неизменный постановщик спектаклей Игорь Григурко в своем полуторачасовом сценическом повествовании опирается на штампы, исключающие богатство нюансов. Темой его новелл является неизбежность смерти и тщета всех человеческих деяний и помыслов. С одной стороны, это очевидная истина, но с другой — мрачность подобной установки в данном конкретном действии весьма спорна.
Герой «черной» новеллы — писатель, упорно работающий, стремящийся создать гениальное литературное произведение. Вокруг него витают белые ангелы вдохновения. Наконец, к нему является Муза — актриса Людмила Глухова, славящаяся уникальными вокальными данными. Зал отзывается на ее соло бурными аплодисментами, но на самом деле они лишь дань воспоминаниям — пению примадонны труппы в «Песнях дождя», вгонявшему в озноб. Творчество не приносит писателю счастья, и его принимает в объятия Смерть, знаменующая забвение.
После отточия увертюры к опере «Травиата» Джузеппе Верди на сцене появляется Девушка в красном. Она кружит над телефоном в тщетном ожидании звонка от любимого, роняя перья с красного боа, как экзотическая птица. Приходит на ум монопьеса «Человеческий голос» Жана Кокто, для героини которой смыслом жизни была всепоглощающая гибельная страсть. Разумеется, и девушку забирает Смерть. А в третьей новелле, которой также предшествует вердиевская тема из «Травиаты», центральный персонаж — белый мужчина, чьи мечты устремлены ввысь. Быть может, он хочет стать летчиком или космонавтом — его мечта воплощается во вкрученной лампочке, воспаряющей так высоко, что не допрыгнуть. А он все равно прыгает за сияющим призраком, игнорируя земную женщину, которая рядом.
Замысел режиссера Григурко прозрачен: твори, люби или мечтай — все равно попадешь в мир иной. Но промежуток между рождением и смертью в действительности весьма значителен, а в спектакле это лишь мелкая, жалкая и бессмысленная суета. Спектакль, выдержанный в канонах постмодернизма, нивелирует уровень трагедии и надежно избавляет от иллюзий, но ничего не дает взамен. Вот что обидно.