Никого не джалло
«Красные комнаты»: барочный канадский хоррор об убийствах в даркнете
В прокат выходят «Красные комнаты» — странная экранизация городской страшилки про снафф в даркнете. Впрочем, несмотря на присутствие в фильме элементов скринлайфа, это скорее оммаж итальянскому джалло 1980-х.
Фото: Russian World Vision
Фото: Russian World Vision
Осенний Монреаль в напряженном ожидании: в суде идет затяжной процесс над Людовиком Шевалье, лысоватым задохликом с безвольным ртом, по версии обвинения, похитившим и заживо расчленившим трех блондинок-гимназисток. К тому ж расчленившим не просто так — а в прямом эфире так называемой «красной комнаты», городской легенды об ужасах интернета (типа «синего кита»). «Все мы думали, что живая трансляция снаффа в даркнете — это миф. Но вот ужасающие доказательства!» — со значением говорит женщина-прокурор. На нее с трудно читаемой, но тяжелой мыслью во взгляде смотрит со скамьи для публики прекрасная шатенка с тевтонским крестом на цепочке. Это Келли-Энн — духовная сестра Лисбет Саландер, профессиональная хакерша, игрок в покер, спортсменка и активная гражданка. Она живет в небольшой евродвушке в стеклянном небоскребе в компании одного лишь голосового помощника по имени Гиневра, оттюнингованного, а потому абсолютно безопасного: если раньше на вопрос «нужно ли мне убить себя» Гиневра говорила «да», то после отключения от «Реддита» и «Википедии» отвечает правильно. Что ищет Келли-Энн на просторах даркнета, что видит в лицах собравшихся в зале суда?
Об этом мы будем гадать весь фильм, затравка которого сделана мастерски и вопреки всем законам сюжетосложения. «Красные комнаты» начинаются как детектив — но трупы вроде бы найдены (два из трех), убийца вроде бы пойман, опознан при помощи передовых технологий. Но может, его подставили? — как думает встреченная Келли-Энн в суде малышка Клементина, гадкий утенок, влюбленный в добрые васильковые глаза вероятного убийцы, странная девочка, приехавшая в Монреаль из далекой провинции без гроша в кармане и спящая на улице. Но если подставили, то кто? И зачем успешная Келли-Энн, имеющая деньги на такси, тоже спит на улице, надвинув пониже шапку? Для чего она вглядывается в глаза матери одной из жертв — такие же голубые, как и у убийцы — или мужчины в судейской мантии (или нам только кажется, что вглядывается)? И кто посылает к ее дому шпионов в белом фургоне? И так ли лояльна своей хозяйке Гиневра? Авторы фильма не дают зрителю ни малейшей возможности уцепиться хотя бы за какую-то гипотезу, но бросают в море загадок. Последовательность сцен подчинена не жесткой логике детектива, а исключительно ритму. Но великолепная, гипнотическая работа оператора и четкая лаконичность драматургии эпизодов, похожих на этюды, увлекают, подхватывают зрителя и несут его — зачарованного чистым движением, лишенного воли, сдавшегося на милость фильма, от тайны к тайне, в омут изящной обскурности
Фото: Russian World Vision
Фото: Russian World Vision
Фото: Russian World Vision
Фото: Russian World Vision
Фото: Russian World Vision
Фото: Russian World Vision
Фото: Russian World Vision
Фото: Russian World Vision
Фокус этот совсем не нов — кинозрителю со стажем «Красные комнаты» живо напомнят итальянское джалло 1970-х — 1980-х. Тут все, начиная от мелодично-тревожного саундтрека до романтически-модельного типажа главной героини, сыгранной Жюльетт Гарепи, вызывает к жизни дух той золотой эпохи хоррора, когда кровь на экране была краснее, интерьеры — роскошнее, а изобретательность сил зла граничила пусть и с темным, но искусством.
Впрочем, ностальгия втиснута в жесткие рамки сегодняшних приличий: ни одного акта жестокости на экране вы не увидите. Следуя наказу предшественников, заметивших, что воображаемые монстры страшнее всего того, что может быть создано в цеху спецэффектов, режиссер Паскаль Планте сумел здорово сэкономить и на искусственной крови, и на бутафорских конечностях, и на собственной фантазии тоже — вместо ужасных снафф-видео в кадре — крупный план зрачка Гарепи и жуткие вопли где-то в динамиках.
Примерно в том же необременительном для автора духе решен и финал, четвертующий завязку, обрубающий одним махом все перспективные конспирологические линии и намеки и оставляющий перед ошалевшим зрителем какую-то бесформенную колоду. Этот акт жестокого убийства всех наших ожиданий, конечно, непростителен. Но в остальном «Красные комнаты» выглядят не только увлекательно, но и свежо — видимо, во многом благодаря именно неуверенности и неопытности Планте-сторителлера. Его сюжетных заготовок хватило бы на несколько фильмов: экспрессивную и трагикомическую судебную драму с витийствующим адвокатом, прогрессивным прокурором и безвольным социопатом, сидящем в стеклянном боксе; эмансипаторное подражание франшизе о девушке с татуировкой дракона; фестивальное кино о феномене ждуль, влюбленных в серийных убийц, и постправде в мире дипфейка; треш-хоррор в духе «Пилы», экранизирующий городской фольклор; наконец, то же джалло о загадочном убийстве школьниц. Каждая из этих разработок по-своему хороша, наполнена жизненной правдой и саспенсом, каждая гладко пришита к другой — и каждая абсурдно извилистыми путями ведет к банальной очевидности судебного вердикта. В принципе, городить сложный огород на месте предельно простого кейса — тоже вполне конвенциональный жанровый прием; можно вспомнить хотя бы триллер Пон Чун Хо «Мать», в котором самодеятельное расследование убийства школьницы не открывало в итоге ничего нового — кроме панорамной картины тотального загнивания корейской провинции и морали «среда убивает». В глянцевом джалло гнить, однако, нечему, а в его лакированном энвайронменте можно только поскользнуться — что, собственно, и случилось с Планте.
С другой стороны, нас предупреждали. На что мы рассчитывали, идя на фильм об убийце, названием которому служит широко известный палиндром слова murder? На оригинальность?
В прокате с 29 февраля
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram