вне игры с Андреем Колесниковым
Ирина Слуцкая держалась до самого конца. Она держалась, пока ждала оценок. Она не заплакала на пьедестале. Она улыбалась, и на лице у нее крупным планом было такое страдание, что специальному корреспонденту Ъ АНДРЕЮ Ъ-КОЛЕСНИКОВУ стало страшно за нее.
Еще одна девушка в этот вечер улыбалась публике очень умело — олимпийская чемпионка Сидзука Аракава. Японка тоже держала на лице все, что положено в таких случаях. Так улыбаются гейши на чайной церемонии.
Силы у Ирины Слуцкой закончились вместе с японским гимном. Она катилась по льду так, словно заблудилась на нем, и, увидев красно-белую российскую куртку у бортика, рванулась к ней и только тогда разрыдалась на плече у фотокорреспондента.
Она плакала на допинг-контроле, в раздевалке, в машине. В раздевалке она сорвала с шеи бронзовую медаль и, крича, что ей не нужна эта дырка от бублика, швырнула ее в направлении душевой кабины. Когда ее знакомый, стоявший рядом, вернул ей нажитое тяжелым трудом, она швырнула ее туда еще раз.
Он тогда спрятал эту медаль в карман штанов. Он понимал, что если девушка в третий раз чуть-чуть подумает, то медаль можно будет уже и не достать.
В машине по пути в Русский дом она опять рыдала и говорила о том, что она теперь до конца жизни будет выступать в первом отделении во всех шоу, на разогреве чемпионов.
Она плакала и приехав в Русский дом. Ее ждали в кафе, там люди договорились, что никто не будет ей сочувствовать, потому что все понимали, что это сейчас смертельно для нее. Но она не смогла зайти в кафе. Четверть часа она приводила себя в порядок в туалете, вышла с сухими глазами — и через несколько секунд рыдала, запершись в конференц-зале. Туда ей принесли много клубники, она ела ее и плакала.
— Если я сейчас коньки надену,— объясняла она тем пяти-шести людям, которые оказались с ней в этот момент,— я десять раз из десяти этот ритбергер сделаю. Но я не буду. К черту эти коньки. На гвоздь!..
— Ира, ты есть хочешь?
Она, по-моему, не понимала, о чем ее спрашивают.
— Ну, желания у тебя есть?
— Сегодняшний вечер все мои желания исчерпал,— произнесла она, оторвавшись от клубники.
— Да ладно!
— Ну, это судьба у меня такая. Стоило работать, пахать, переживать! И все ради чего?
— Ради...
Никто за столом так и не смог подобрать нужных слов, чтобы закончить эти. Никто не решался. Никому в голову не приходило сказать, что из-за бронзовой медали.
Но все-таки я видел, что крупная сочная клубника влияет на фигуристку благотворно. Еще несколько минут назад лицо ее было в не очень достойных красных пятнах. Теперь про нее с уверенностью можно было сказать: девушка раскраснелась.
Мне казалось, Ирина Слуцкая наконец-то хоть немного успокоилась. Я, конечно, ошибался.
— Она же никакая!-- сказала вдруг Слуцкая.
— Кто?
— Да японка эта! Такое впечатление, что ей ничего и не надо было. На лице — маска! А мне надо!
У нее зазвонил телефон. Как я понял, это был врач.
— Корнеич, дорогой, я приеду обязательно в деревню! Не ждите меня! Да, я приеду. Я знаю, утром тренировка. Наверное, приеду... Я найду вас, я приеду и позвоню вам. Любимый мой Корнеич, не ждите меня!
Она объяснила, что утром у них репетиция показательных выступлений.
— Какая репетиция? Зачем выступление?! — пожала она плечами, попрощавшись с доктором.
В комнату вошел и сел рядом тележурналист Алексей Васильев.
— Ты меня застал в хорошем настроении,— сказала она ему.
— Да? — искренне удивился он.
— Ну, сколько времени прошло после награждения?
— До фига,— не задумываясь отозвался Алексей Васильев.
— А где медаль-то? — вдруг спросила Ирина.
— Какая медаль? — переспросили ее хором.
— Я ее бросила в урну, промахнулась просто,— объяснила она ему.— Два раза не попала. Потом он у меня ее забрал.
Она показала на главу компании Bosco Михаила Куснировича, который сидел со скучающим видом.
Двое мужчин встали из-за стола и пошли курить. С ней что-то в этот момент снова случилось. Губы у нее задрожали, и она тоже убежала.
— С ними курить пошла,— предположил кто-то.
— Она же не курит!
— Научат!
— Пока ее нет, может, обмоем медаль,— предположил еще кто-то.
Правда, так и не решились это сделать. И в самом деле, искусственно было бы как-то. Или кощунственно. Говорили про то, что уж второе-то место она точно должна была получить. Вспомнили, как хорошо выступила 15-летняя грузинская спортсменка.
— А мне сегодня грузинский президент Саакашвили звонил! — сказала одна девушка, Наталья Семененко.— Спросил, не знаю ли я телефон этой грузинки.
— Дала? — поинтересовались у нее.
— Дала телефон грузинской федерации. Он и его не знал.
Вернулась Слуцкая.
— Ты что, закурила?
— Да,— легко призналась она.
— Ну-ка, подойди сюда! Дыхни! — занервничал господин Куснирович.
— Вы что, правда подумали, что закурила? — засмеялась она, дыхнув, впрочем.— Этого не может быть! Я стойкая!
— А вы знаете, кто самый непробиваемый в этой компании? — говорили тем временем за столом.— Саша Коган из Одессы.
Речь шла про американку Коэн, серебряную призерку.
— Она, кстати, русский знает?
— Вроде нет.
— Когда напьется, знает,— уверенно сказала Слуцкая.— Говорит по-русски очень даже нормально.
— А японка не знает?
— Японка не знает. Она и английский, кажется, не очень,— произнесла Наталья Семененко.
— Зато она олимпийская чемпионка,— сказала Ирина Слуцкая.— Кому нужны все эти медали? Чемпионаты мира? Европы? Олимпийская чемпионка — вот это на всю жизнь! А эта бронза... Я ее все равно выкину.
Господин Куснирович машинально проверил карман.
— Отвлекись, Ира, не думай об этом,— кто-то еще за столом дал ей хороший совет.
— Отвлечься? А-а. На соревнованиях же надо делать отвлекающие маневры,— сказала Слуцкая.— Никс, тренер американки, сидел с книгой и читал. Я следила: 45 минут на одной странице.
— И еще вверх ногами перевернул,— добавил кто-то.
— А Саша Коэн на разминке хомячила мороженое,— вспомнил еще кто-то.
— На разминке? — не поверили ему.
— Вот так, по чуть-чуть, не останавливаясь, весь стаканчик палочкой до дна схомячила.
— Я тоже видела,— подтвердила Слуцкая.— Она на мороженом помешана. В аэропорту стояли, она берет мороженое и, наоборот, заглатывает его целиком. Люди останавливаются и поражаются!
Я подумал, что когда-нибудь Ирина Слуцкая простит японке ее первое место на этой Олимпиаде. Но она никогда не простит американке второго.
— А японка перед выступлением ходит с наушниками,— рассказала Наталья Семененко.— Причем они никуда не подключены.
— Подтверждаете? — спросил я Слуцкую.
— Да я же не вижу ничего перед выступлением! Я подтверждаю, что она олимпийская чемпионка. А я...
— Попробуй не завидовать,— сказал еще один человек.— Кто может здесь вспомнить фамилию этой чемпионки?
Все молчали.
— Я хорошо помню,— вздохнув, сказала Слуцкая.— И имя.
Получилось еще хуже.
— Все, давайте поедем домой,— вдруг сказала Слуцкая.— Все.
— Медаль забери.
— На фиг она мне нужна?
— Стране нужна.
— Стране? — переспросила она.— Я могу ей отдать. Под залог.
Потихоньку медаль перекочевала в карман ее агента Ари Закаряна, который уехал вместе с ней.
Это было в четыре утра. В 7.45 у нее была тренировка. Потом репетиция показательных выступлений. Вечером были показательные выступления.
На следующее утро она уехала в горы кататься на сноуборде.