вне игры
14 февраля в Турине в Русском доме праздновали день влюбленных. Близко к сердцу его принял и специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
Русский дом расположен в центре Турина, на Корсо Реджио парко, 39. 14 февраля здесь ждали около тысячи гостей. Пришло в несколько раз больше. Русский дом очень нравится итальянцам. В Турине это объект их особого пристрастия. Они приходят, во-первых, в магазин. Русские национальные олимпийские одежды раскупаются здесь с катастрофической быстротой. Японца и китайца, одетого в русскую куртку, можно хотя бы отличить от нашего человека по внешнему виду. Итальянца — труднее. По этой причине сейчас нет смысла обращаться на улице по-русски к человеку, одетому в куртку с надписью "Russia". Шансов на то, что ее надел природный россиянин, ничтожно мало. В газете La Stampa на первой полосе был даже опубликован снимок завоевавшего серебро итальянца. Он стоял на пьедестале почета в российской куртке. Италия судила своего героя. А зря: он всего лишь человек, ему просто понравилась эта курточка.
Во-вторых, итальянцы ходят на каток, оборудованный на крыше шестиэтажной парковки. В Audi-баре они уничтожают сосиски и пиво. На каток после этого выходят немногие, хотя здесь немым укором в несколько рядов стоят коньки всех размеров, которые можно бесплатно взять напрокат.
14 февраля итальянцы, как обычно, пришли за куртками и за сосисками. Но на этот раз никого наверх не пускали. В здании был налажен фейс-контроль. Сюда могли войти только гости по пригласительным билетам. Фейс-контроль заключался в том, что на территорию Русского дома — Bosco Village можно было попасть только с сердечком на щеке, раскрашенным в цвета национального российского стяга (это несмотря на то, что праздник, мягко говоря, нерусский).
Программа в этот вечер была очень простая. Сначала должна была приехать конькобежка Светлана Журова, которая в этот день выиграла 500-метровку. Ее необходимо было встретить. Потом — хоккейный матч, в котором собирались принять участие спортсмены и музыканты. За музыкантов намерены были сыграть братья Кристовские, саксофонист Игорь Бутман, лидер группы "Моральный кодекс" Сергей Мазаев, директор Имперского русского балета Гедиминас Таранда. Спортсменами в этот день были олимпийский чемпион по пятиборью Дмитрий Сватковский, еще один олимпийский чемпион — конькобежец Николай Гуляев и глава Федерального агентства по физкультуре и спорту РФ Вячеслав Фетисов. Обещал подъехать еще один спортивный функционер, генеральный менеджер сборной России по хоккею Павел Буре, но задержался, и когда мне предложили заменить его, я легкомысленно согласился. Меня убаюкала магия больших имен. Мне казалось, что с господином Фетисовым у нашей команды не будет никаких проблем — ни в атаке, ни в обороне. Так, видимо, думал и сам господин Фетисов — судя по тому, как лениво начал разминку, исподлобья, впрочем, разглядывая противника.
Там было что разглядывать. Эти люди (еще один сюрприз), оказывается, умели играть в хоккей. Сергей Кристовский, старший брат Володи, признался, что они тренируются два-три раза в неделю. Про господина Бутмана мне и так было известно, что он вообще не вылезает с катка. Я надеялся, что он один никак погоды в этот вечер не сделает. Но он и не собирался. Он искал общий язык с партнерами. Два дня назад у них это хорошо получилось: их сумасшедший совместный концерт Русский дом хорошо запомнил.
Им оставалось теперь натаскать вратаря. Господин Таранда, как и я, кажется, решил, что люди здесь будут играть не в хоккей, а просто так, в какую-то интересную игру на коньках с клюшкой и шайбами. Они только на разминку истратили три шайбы, которые после их ударов улетали в приветливые окна соседних домов, а к предложению поиграть теннисным мячиком отнеслись с таким презрением, что людям, от которых это предложение поступило, стало, как они потом признавались, не по себе от предвкушения чего-то особенного. Они, по-моему, не обманулись в своих ожиданиях.
Стартовое вбрасывание сделала Светлана Журова. Гол в наши ворота влетел, по-моему, одновременно с вбрасыванием. Через пару минут — второй. Я посмотрел на Вячеслава Фетисова. Он покачал головой и вздохнул. Через минуту счет стал 2:2.
Музыканты начали играть еще быстрее. 3:2. 4:2. Я вынужден был опять посмотреть на Вячеслава Фетисова. Он вздохнул — на этот раз поглубже. 4:3. 4:4. Но вот он устал. Я к этому моменту уже пару минут сидел на бортике, приходя в себя: к счастью, у меня сломалась пластиковая застежка на коньках.
Уход Вячеслава Фетисова и последовавшие за ним три шайбы в наши ворота вызвали у олимпийских чемпионов спортивную злость. В результате бегать по площадке стало опасно и просто страшно. Для меня игра была окончена в тот момент, когда я после паса отдохнувшего Вячеслава Фетисова вышел один на один с вратарем, который сначала от растерянности выронил клюшку, а потом решил защитить ворота привычным ему способом и двумя руками вытолкнул меня на бортик.
Открыв глаза на скамейке запасных и привстав, я узнал, что счет 8:7 в нашу пользу. Это мои боевые товарищи мстили за меня. Музыканты взяли еще более высокую ноту. Один из них (до сих пор не признаются, кто именно) рассек клюшкой лоб господину Фетисову.
После этого счет для музыкантов неминуемо должен был стать разгромным, но глава компании Bosco di Ciliegi Михаил Куснирович, увидев, что происходит на поле, прекратил эту борьбу за выживание, которую вели музыканты со спортсменами. Счет очень кстати оказался 9:9.
После игры братья Кристовские, не приняв душ (при всем желании было негде), начали концерт. Принимать душ, впрочем, было бессмысленно, так как братья очень старались понравиться Светлане Журовой, которая стояла у самой сцены, и вспотели еще больше, чем на хоккее. Оно того стоило. Светлана Журова была рада (позже она обрадовалась еще больше: в ее честь среди ночи прогремел салют, продолжавшийся не меньше четверти часа).
Один из гостей потребовал от Владимира Кристовского исполнить новую песню, когда он уже объявил, что концерт закончен. Но гость накануне выяснил у Сергея Кристовского, что его брат Владимир разучил такую новую песню, которая через полгода выйдет синглом.
— У меня много новых песен,— уклончиво ответил Владимир Кристовский.— Вам какую?
Его простой расчет строился на том, что юноша не знает ни одной новой песни, потому что они же новые и, значит, ни разу не исполнялись. Парень и правда задумался, я решил прийти ему на помощь:
— Любую!
Теперь задумался господин Кристовский. Он хотел даже исполнить, но, обернувшись, увидел, что никого из его напарников уже нет рядом. Они, в отличие от всех остальных, буквально поняли его слова об окончании концерта.
Гости между тем не расходились. Они пили глинтвейн на крыше и танцевали до упаду (с нее же). Я спросил у господина Куснировича, кто это такие в основной своей массе.
— Наследный принц Савойский,— начал перечислять он.— Заместитель министра сельского хозяйства Италии... Российский бизнес представлен — пока неполно... Эх... мать, кого тут у нас только нет! — в сердцах закончил господин Куснирович.
Не было между тем только одного человека, который должен был появиться здесь в этот вечер по определению. В День святого Валентина на крыше Русского дома — Bosco Village обязательно должен был появиться Валентин Смирнов, вице-президент Международного олимпийского комитета.
Он очень хотел приехать, но не смог: у него 14 февраля день рождения, и организаторы Олимпиады увезли беднягу в Милан, на оперу в "Ла Скала".