ТЕМА ДНЯ ВОСЬМЕРКА
С тех пор как энергетическая безопасность была объявлена темой G8 на 2006, российский, год, словосочетание это не исчезает из выступлений чиновников, газетных статей, названий пресс- и просто конференций. Вместе с тем понять, что значит "энергетическая безопасность", не так-то просто. А накануне первых мероприятий российского года в G8 выяснилось, что эту самую энергобезопасность Россия и ее западные партнеры трактуют весьма различным образом.
Проходящее под лозунгом "энергетической безопасности" председательство России в "большой восьмерке" планировалось как инаугурация страны не только в качестве полноправного члена клуба самых развитых стран мира, но и в качестве уникального игрока на мировом энергетическом рынке — "энергетической державы".
В основе российской стратегии лежит "бычье" видение будущего мировых энергетических рынков. Россия исходит из того, что потребление энергоресурсов будет и дальше нарастать ускоренными темпами, а экономически развитые страны будут все больше зависеть от импорта энергоносителей (по данным Минпромэнерго, к 2020 году от 60% до 70% газоснабжения Европы будет обеспечиваться за счет импорта).
Кроме того, Россия рассчитывает, что в обозримом будущем сохранится недостаток нефтеперерабатывающих и транспортных мощностей. В общем, "имеются серьезные основания утверждать, что эпоха дешевой нефти, а также тесно связанного с ней по цене дешевого газа закончилась", говорится в российских документах к совещанию экспертов по подготовке встречи министров энергетики G8 (см. о нем на стр. 15). Поэтому энергетическая безопасность в российском понимании, как заявил вчера замминистра промышленности и энергетики Андрей Реус, это "обеспечение бесперебойного и безопасного снабжения энергетическими ресурсами по адекватным, экономически обоснованным ценам, способствующее поддержанию долгосрочной стабильности на рынке".
Что имеется в виду? До сих пор, напоминает западным партнерам Кремль, отношения стран--поставщиков энергоносителей и стран-покупателей складывались не лучшим образом: "эгоизм" покупателей и политическая непредсказуемость поставщиков вызывали кризисы, внезапные скачки цен и прочие неприятные для мировой экономики явления. Россия же, в силу своего огромного экспортного потенциала и политической стабильности режима, может играть на мировом рынке принципиально иную, стабилизирующую роль. Роль не просто страны-поставщика, а "энергетической державы", главная миссия которой в мировом разделении труда — обеспечение энергетической безопасности.
Если отношения стран--нетто-импортеров энергоносителей со странами-поставщиками неизбежно и объективно конфликтны (в силу противоположности интересов), то отношения стран--нетто-импортеров с "энергетической державой" могут быть гармоничны и непротиворечивы. Они строятся на основе долгосрочных контрактов и своеобразного политического соглашения, закрепляющего за Россией ее особый статус.
Однако европейские страны, как выяснилось, предлагают России несколько иную трактовку энергетической безопасности. По данным The Financial Times, европейские министры (при активной поддержке Еврокомиссии) будут настаивать на принятии Россией целого ряда правил, регулирующих взаимоотношения стран--потребителей энергоносителей и России. В частности, Москве предлагают повышение открытости информации о запасах энергоносителей, либерализацию внутреннего рынка газа, а также — ратифицировать Энергетическую хартию и, в особенности, присоединиться к Транзитному протоколу.
Значительная часть этих идей (например, либерализация внутреннего рынка газа) коренным образом противоречит российскому пониманию проблемы энергетической безопасности. Однако, может быть, самым чувствительным моментом является вопрос о Транзитном протоколе, который, в частности, предусматривает недискриминационный транзит энергоносителей вне зависимости от страны их происхождения.
Дело в том, что вся стратегия России на постсоветском пространстве в последнее время была ориентирована на то, чтобы, используя свое географическое положение и трубопроводы, стать эксклюзивным поставщиком газа на европейский рынок, выкупая его у среднеазиатских стран. Транзитный протокол в перспективе подрывает эту монополию. Российскому газу придется конкурировать со среднеазиатским, что приведет к неминуемому снижению цен.
Таким образом, если российская идея "энергетической сверхдержавы" подразумевает ее исключительное и отчасти монопольное положение в отношениях с европейскими потребителями, основанное на политических договоренностях, то европейская трактовка, напротив, направлена на демонополизацию и деполитизацию этих отношений, диверсификацию поставок, в том числе поставок с Востока. Иными словами, исключает признание за Россией роли "энергетической державы". M&K