«Правда» всмятку

В прокат выходит «Правда» Максима Кузнецова — участник программы режиссерских дебютов последнего фестиваля «Короче»,— драма из провинциальной жизни, не слишком убедительно притворяющаяся криминальной, но и до социальной не дотягивающая. Рассказывает Юлия Шагельман.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

До того как начать снимать кино, Максим Кузнецов восемь лет работал следователем прокуратуры и Следственного комитета, занимаясь в том числе раскрытием убийств, поэтому неудивительно, что для своего полнометражного режиссерского дебюта он выбрал хорошо знакомую ему тему. Возможно, перипетии фильма даже позаимствованы из каких-нибудь реальных дел, хотя от «Правды» не стоит ожидать ни захватывающего детективного сюжета, ни точных деталей следственной работы, кроме одной сцены обычного дня в отделении полиции, в которой действительно ощущается, что у автора наболело. Создателей картины (сценарий писал еще один начинающий кинематографист Алексей Камынин при участии более опытного Александра Родионова) больше интересуют внутренние переживания человека, попавшего в ситуацию преступления, которое он не совершал, и наказания, которое он не заслужил.

Начинается все вполне рутинно. Студенческая вечеринка на берегу реки в маленьком городе, будущий педагог Женя (Кузьма Котрелев) в неуклюжих стихах признается в любви своей девушке Кате (Александра Дроздова), которая тоже вскоре станет учительницей. Молодые люди знают друг друга с детства и уже планируют свадьбу, но ей не суждено состояться: по дороге домой их останавливает полицейский патруль и Женю задерживают по «народной» 228-й статье за хранение наркотиков (по всей видимости, все-таки подброшенных, хотя Катя в это почему-то не верит). По дороге в отделение он слышит по полицейской рации сообщение о пропаже пятилетней девочки, но, конечно, в этот момент всем решительно не до того.

Спустя два года Женя выходит из тюрьмы и возвращается домой, где его никто не ждет: отец умер, на работу в школу, разумеется, не берут, а Катя встречается с другим мужчиной (Михаил Тройник). Соседи при его появлении перешептываются, и вообще, отношение к парню как к бывшему сидельцу такое, как будто они не проживают в каждом подъезде таких вот сонных дворов. Единственный, кто проявляет к Жене некоторое сочувствие,— это старый друг его отца дядя Коля (Сергей Муравьев), тоже, естественно, отмотавший в свое время срок по какой-то нетяжелой статье. С ним-то наш герой и напивается до почти невменяемого состояния ровно в тот вечер, когда пропадает пятилетняя сестра Кати Машенька (Мария Бубенщикова). И именно он был тем, кто последним видел девочку живой.

«Правда» в общем-то и не претендует на то, чтобы быть триллером о поимке маньяка, хотя для зрителей здесь есть как минимум два подозреваемых. Это сам Женя, который смутно помнит события рокового вечера и сам, кажется, не слишком уверен, что не трогал Машу, и новый Катин жених, который пытается воспользоваться этой ситуацией, чтобы окончательно выдавить бывшего из жизни девушки и усилить свой контроль над ней. Да и вообще он какой-то неприятный. Кроме того, имеется загадочный человек, чьего лица мы не видим, имеющий скверную привычку звонить людям и свистеть в свистульку в виде птички, но если очень постараться проникнуться интригой, то можно себя убедить, что им может оказаться любой из двух.

Проникнуться, впрочем, не очень получается. Во-первых, при всех притязаниях на сугубый реализм действие картины происходит в каком-то странном мире, где есть 228-я статья и компьютеры, но почему-то нет мобильников, и персонажи звонят из автоматов на городские телефоны. Не обращать внимание на эту странность не получается, так как именно на звонки завязано несколько важных сюжетных поворотов. Из-за этой неряшливости в деталях и социальная проблематика, сама по себе действительно важная (да, людей действительно сажают по сфабрикованным обвинениям, да, бывшим заключенным действительно сложно вписаться в нормальную жизни после освобождения), начинает отдавать фальшью.

Во-вторых, Женя, которому как главному герою зрителям вроде бы полагается сочувствовать, ведет себя чем дальше, тем нелогичнее, как будто напрашиваясь на то, чтобы в похищении ребенка обвинили именно его. Здесь, конечно, проговаривается еще одна важная мысль: о том, что человек, которому никто не верит, тоже перестает верить как окружающим, так и самому себе, но прописано и сыграно это довольно невразумительно. И даже вполне ожидаемый с первых кадров анти-хеппи-энд производит впечатление наскоро поставленного и ничего не обещающего многоточия.