борьба с терроризмом
Вчера комитет по юридическим делам сената США начал расследование законности приказа президента Джорджа Буша об электронном прослушивании зарубежных телефонных разговоров граждан страны, отданного главой Белого дома Агентству национальной безопасности (АНБ) в 2001 году. Первым перед сенаторами предстал генеральный прокурор США и бывший главный юрист Белого дома Альберто Гонзалес. Собкор Ъ в Вашингтоне ДМИТРИЙ Ъ-СИДОРОВ восемь часов следил за тем, как генпрокурор выгораживал своего шефа.
Присягать или не присягать
Слушания о прослушке, разрешив которую президент, по мнению сенаторов, нарушил закон, обещали наделать шуму: в преддверии осенних выборов в конгресс демократы намерены на полную катушку использовать скандал для дискредитации республиканской администрации. Разобраться в законности действий спецслужб и президента решили два сенатских комитета — по разведке и юридическим делам. Но если заседания разведчиков проходят в закрытом режиме, то юристы могут позволить себе публичные слушания, посвященные юридическим аспектам решения президента, не вдаваясь в подробности того, как действовали спецслужбы.
Уже на первых минутах слушаний стало происходить нечто интересное. Дело в том, что, с тех пор как конгресс США начал проводить слушания и утверждения на должности высокопоставленных чиновников правительства, последние всегда или почти всегда приносили присягу перед тем, как отвечать на вопросы представителей законодательной власти. Именно поэтому удивление в зале и гнев сенаторов-демократов вызвало решение председателя комитета сената по юридическим делам республиканца Арлена Спектора не приводить к присяге генпрокурора США Альберто Гонзалеса. Господин Спектор объяснил свое решение тем, что в его комитете "присягу принимают лишь те, кто проходит процедуру назначения на должность, а Гонзалес уже работает генпрокурором".
Демократы были полны решимости дать бой по процедурным вопросам. Первым поднялся зампред комитета сенатор-демократ Патрик Лихи. Он напомнил, что республиканцы в свое время требовали привести к присяге Джэнет Рино, генпрокурора в администрации Билла Клинтона, когда она уже находилась в должности. К тому же, заметил он, в апреле прошлого года, когда господин Гонзалес, уже будучи генпрокурором, принимал участие в других слушаниях комитета, он принес присягу, и никаких возражений и вопросов это не вызвало.
Председатель Спектор даже не стал особенно вслушиваться в рассуждения своего заместителя. Он заявил, что "изучил закон (о принятии присяги в сенате.—Ъ) и исходя из него принял решение". Против этого возразить было нечего, но Патрик Лихи и его коллега-демократ Рассел Фейнголд попытались поинтересоваться мнением о присяге у самого генпрокурора, который терпеливо наблюдал за склокой между сенаторами. Альберто Гонзалес вроде бы был не против принятия присяги, хотя и не настаивал на ней, предпочитая оставаться в стороне от комитетских разборок. "Моих ответов на ваши вопросы присяга не изменит",— заметил он.
Но сенатор Спектор решил использовать всю полноту своей власти. "Не Гонзалес, а я председатель комитета,— заявил он,— и генпрокурор не может изменить моего решения". Но демократы не собирались сдаваться и потребовали вынести вопрос на голосование. Поскольку демократов в комитете меньшинство, исход его был предрешен. Решение председателя Спектора осталось в силе.
Раздраженная поражением сенатор-демократ Дайана Файнстин довольно громко заметила, что, судя по всему, кто-то из администрации Белого дома или президент США попросили Арлена Спектора не приводить Альберто Гонзалеса к присяге. "Не знаю",— ответил на этот полувопрос осторожный генпрокурор. А господин Спектор отрезал: "Не просили".
Как заявил Ъ директор центра юридических исследований прореспубликанского фонда Heritage Том Газеано, "весь скандал с присягой был высосан из пальца". "По закону США,— пояснил он,— ложь любого гражданина при ответах на вопросы федеральных представителей является преступлением вне зависимости от того, принес он присягу или нет". Впрочем, Том Газеано заметил, что "не понял, почему Арлен Спектор решил не приводить к присяге Альберто Гонзалеса". "Я сомневаюсь, что генпрокурор об этом просил",— заявил эксперт.
Претензии
Тем временем члены комитета приступили наконец к тому, ради чего собрались. Любопытно, что в комитете по юридическим делам законность решения президента Буша поставили под сомнение не только все демократы, но и республиканцы Арлен Спектор и Сэм Браунбек. Демократы сделали упор на трех, как им кажется, основных вопросах: президент нарушил закон, превысив свои полномочия, нарушил баланс исполнительной и законодательной властей, которые в США равны, и, возможно, поставил под угрозу национальную безопасность страны.
Первым на генпрокурора набросился Патрик Лихи. По его мнению, Джордж Буш нарушил закон, так как отдал приказ о прослушке, проигнорировав утвержденный в 1977 году федеральный закон о сборе зарубежной развединформации (FISA) и специальный суд с таким же названием. Именно этот закон и суд, его исполняющий, регламентируют использование исполнительной властью средств для сбора развединформации. "Если вам нужны новые законы,— добавил сенатор Лихи,— вы должны прийти к нам. Мы в сенате этим занимаемся".
Сенатор Эдвард Кеннеди напомнил Альберто Гонзалесу, что, "когда республиканскому президенту Джеральду Форду было необходимо начать электронную слежку за агентами СССР, его генпрокурор Эдвард Леви долго убеждал сенаторов и суд пойти на это". "Тогда речь шла о ядерной войне, а сейчас — о терроризме, но вы,— заявил генпрокурору господин Кеннеди,— советоваться с нами не стали".
"Неужели мы бы не поддержали действия президента,— опять подключился сенатор Лихи,— если бы он попросил нас об этом?" В ходе слушаний выяснилось, что за последние пять лет сенаторы-юристы по просьбе Белого дома пять раз принимали поправки к закону о FISA. Про угрозу национальной безопасности США генпрокурору Гонзалесу напомнил сенатор Кеннеди. По его словам, если решение Джорджа Буша ошибочно, то тогда сотрудники АНБ подвергнутся уголовному преследованию в США, а арестованных террористов судить будет невозможно, поскольку информация о них была собрана незаконно.
Республиканцев, а именно Арлена Спектора, интересовали те же вопросы. Причем сенатор Спектор был очень резок. "Президент не получал права безграничного использования власти",— заявил он, имея в виду данное конгрессом главе Белого дома разрешение на ведение военных действий против "Аль-Каиды". Председатель комитета посоветовал господину Гонзалесу изменить закон FISA, обратившись в конгресс, и решить спорный вопрос о прослушивании в суде FISA.
Успокоительное
На генпрокурора строгие речи противников приказа президента сильного впечатления не произвели. Пожалуй, за все восемь часов он лишь однажды изменился в лице — когда кто-то из публики в зале громко обозвал его фашистом. Альберто Гонзалес не удостоил крикуна ответом, но за генпрокурора вступился один из сенаторов-республиканцев. "Я ответственно заявляю, что Гонзалес не фашист",— заверил он присутствующих. После чего кричавший вышел из зала.
Генпрокурор стоял на своем. По его словам, главным оправданием действий президента является то, что США находятся в состоянии войны. Кроме того, господин Гонзалес уверен, что согласие конгресса на ведение военных действий против "Аль-Каиды", которое Белый дом получил сразу после терактов 11 сентября 2001 года, включает и электронное прослушивание телефонных разговоров.
Переубедить его никто не смог, тем более что Альберто Гонзалес ссылался на прецеденты, имевшие место во времена президентства Вудро Вильсона и Франклина Делано Рузвельта. Кроме того, генпрокурор напомнил законодателям, что восемь членов конгресса, включая председателя сената Ричарда Чейни, были уведомлены о прослушке.
Впрочем, лишней ответственности за действия администрации Белого дома его бывший юрист брать на себя не стал. В частности, не дал заверений в том, что АНБ слушало только звонки в США от подозреваемых в связях с "Аль-Каидой". "Генерал Хайден (директор АНБ в период начала прослушки, ныне замдиректора национальной разведки США.—Ъ) лучше знает детали",— сказал господин Гонзалес. На этом все и закончилось. Альберто Гонзалес, скорее всего, выступит перед комитетом сенатора Спектора еще раз, а слушания продлятся как минимум месяц.