концерт классика
На Новой сцене Большого театра оркестр Большого, Александр Ведерников, виолончелист Денис Шаповалов и приглашенная звезда, немецкое сопрано Ангела Деноке (интервью с ней см. во вчерашнем Ъ) представили публике программу из музыки Альбана Берга и Рихарда Штрауса. ВАРЯ Ъ-ТУРОВА поразилась изяществу программы и обаянию исполнения.
Такие программы на московских сценах — редкость. Дело не столько в определенной сложности, касающейся и Берга, и Штрауса, сколько в том, насколько консервативна наша публика, упорно не желающая слушать ничего, кроме стандартного набора двух-трех симфоний Чайковского или Бетховена. Большой театр экспериментов, публики и критики не боится, ставя в программы ровно то, что считает нужным. В большинстве случаев, оказывается, что нужно это было, собственно говоря, всем. Нынешний концерт, по счастью, не стал исключением.
Концертную арию "Вино" и фрагменты из "Воццека" Берга пригласили петь Ангелу Деноке — певицу, известную в мире именно этим репертуаром. Обаятельная немка принципиально не поет музыку итальянскую, без которой, казалось бы, оперной каши не сваришь. Ограничившись парочкой ролей из опер Верди и Моцарта в начале карьеры, она быстро поняла, что больше всего ей нравятся экспрессионистские героини Рихарда Штрауса, монструозные вагнеровские дивы и женщины нелегкой судьбы в операх нововенца Альбана Берга. Кроме немецкоязычных опер она поет еще чешские; одной из коронных в ее карьере стала партия Кати Кабановой в одноименной опере Леоша Яначека.
Слушать редко исполняемую арию "Вино" было интересно скорее в смысле расширения кругозора, нежели в музыкальном: ария была первым номером концерта, оркестр и солистка не смогли избежать некоторой неуверенности, вследствие которой "Вино" показалось лишь разогревом к "Воццеку". В театральных версиях этой оперы Ангела Деноке участвовала аж шесть раз, причем режиссеры всякий раз были топовые, взять хотя бы Петера Конвичного, Петера Штайна и Йоханнеса Шаафа. Стоит ли удивляться идеальной выверенности каждой спетой ею ноты, общей продуманности образа страдалицы Мари и нескрываемому удовольствию, с которым она пела любимую музыку.
История об измене, ревности, убийстве и самоубийстве была положена Бергом на музыку в 1925 году хоть и в собственном духе, стиле и традиции, но все же почти на грани с сентиментальностью, вполне, кстати, соответствующей душному аромату неоконченной драмы Георга Бюхнера. Соблазн удариться в стилистику какой-то жутковатой оперетки, исполняя томно-извилистые берговские фразы, для вокалиста огромен. Ангеле Деноке удается избегать этого соблазна виртуозно. Есть в ней и настоящее чувство, и драма, и характер, и эмоция. А пошлости нет. Пожалуй, сам ее голос, порой оказывающийся ближе к меццо, чем к заявленному сопрано, мог бы звучать ярче и богаче на верхах, где он суховат. Но это уже из области придирок.
Второе отделение оказалось коронным для виолончелиста Дениса Шаповалова, который вышел солировать в "Дон-Кихоте" Рихарда Штрауса. Поразил публику уже сам вид молодого человека, одевшегося, что называется, по случаю — в длиннющий, до пят черный сюртук, больше всего похожий на рясу. Впрочем, когда он заиграл, стало совершенно все равно, во что он там одет: господин Шаповалов играл и технично, и вдохновенно, и артистично. А то, что произошло во втором отделении с оркестром, иначе как чудом и не назовешь. Звук оркестра Большого театра под аккуратным и умным руководством Александра Ведерникова в этот вечер был богат и красив — именно этого ждешь каждый раз от главного оперного оркестра страны.