— Одно из главных новшеств принимаемого Водного кодекса — замена водного налога водным платежом. Что эта перемена означает для вашей компании?
— Основной вопрос здесь — кто будет собирать эти платежи, как они будут определяться и на что будут тратиться? Инфраструктура управления водными ресурсами испытывает жесточайший дефицит долгосрочных источников капитальных вложений. В первую очередь речь идет о строительстве и реконструкции очистных сооружений. Как здесь реализовать принцип "загрязнитель платит" и сделать так, чтобы деньги пошли не в федеральный бюджет, а непосредственно на мероприятия по улучшению качества стоков промышленных предприятий? Этот вопрос никак этим документом не решается. Если эти сборы будут целевым образом поступать на счета Федерального агентства по водным ресурсам для развития инфраструктуры управления этими ресурсами, то это правильный подход. Если же платежи будут просто поступать в бюджет и перераспределяться сообразно текущим потребностям, то здесь возникает вопрос: чем это лучше ныне действующей системы?
Для долгосрочного развития инфраструктуры водоснабжения и канализации с привлечением внебюджетных инвестиций необходима долгосрочная стабильность и предсказуемость отношений с потребителями и государством. Но в проекте кодекса плата за изъятие и использование воды будет записана в договоре водопользования, а плата за сброс воды будет определяться решением уполномоченного органа. То есть уже на первом этапе закладывается некая коллизия, которая позже может привести к возникновению конфликтов и непростых ситуаций. Ведь, судя по тексту кодекса, плата за сброс воды будет фактически устанавливаться директивным решением, чиновниками. Плюс сложность состоит в том, что, например, наша компания имеет два договора концессионного характера сроком на 25 лет. А срок действия договора водопользования, разрешенный кодексом, не может превышать 20 лет. К тому же срок действия решения о сбросе воды вообще определяется директивным органом самостоятельно. В итоге инвестор (а вместе с ним и управляющая компания) не смогут быть уверенными, что по истечении этих 20 лет водоканал будет по-прежнему обладать правами водопользования, а по сбросу стоков он вообще ни в чем не может быть уверен... Так искусственно ограничивается инвестиционный период, что приведет к увеличению тарифов для потребителей, так как возвращать инвестиции придется в более короткий срок.
— Что вам как водопользователю важно было увидеть в новом Водном кодексе?
— Знаете, новый кодекс не создает новых системных проблем, но и не решает старых. Ну, к примеру, возьмем тот же процесс преобразования водоканалов в коммерческие предприятия. Сейчас водоканал, если он находится в делегированном управлении или является муниципальным, использует муниципальное имущество для забора воды, а за использование самой воды платит на основании полученной лицензии. В условиях действия кодекса он не будет перезаключать договор водопользования, а скорее, наследовать его. Сразу возникает ряд административных проблем: как будет происходить эта смена стороны по договору, с тем чтобы снова не создавать дополнительных рисков. Вероятно, придется в качестве водопользователя зарегистрировать собственника инфраструктуры в лице муниципалитета, а уже потом в рамках определенной процедуры он передаст эти полномочия водоканалу — муниципальному или частному оператору. Но и в этом тоже кроются риски: орган, который будет заключать договор от лица государства, сможет записать туда любые требования, поскольку муниципалитет, как правило, не обладает достаточной квалификацией, чтобы понять, в какие сроки и какими ресурсами можно решить поставленные им задачи по охране водных ресурсов и эффективности водопользования, их может оценить сам хозяйствующий субъект в процессе своей деятельности. К тому же кодекс оставил в стороне проблему квалификации водопользователей, а ведь не всякая компания имеет право заниматься деятельностью по очистке стоков или забору воды для питьевого водоснабжения. Очень общо прописаны требования по антимонопольному регулированию, в этом вопросе кодекс имеет опасные недосказанность и неопределенность.