Оружейники главного калибра

Оружейники главного калибра

        Бизнес британской фирмы "Виккерс" (начало см. в #2 от 16 января) в России осложнился с началом первой мировой войны. Завод в Царицыне не удалось достроить и оснастить оборудованием. А продукция, поставлявшаяся из Англии, стала считаться слишком дорогой и некачественной. В советские времена сумятицу в отношения большевиков с фирмой вносили многочисленные посредники. А когда наступила пора платить за реально выполненные "Виккерсом" работы и поставки, компанию и ее сотрудников обвинили в шпионаже и диверсиях. Русскую историю "Виккерса" восстановил обозреватель "Денег" Евгений Жирнов.
Лишь перед началом первой мировой войны отношения "Виккерса" и России стали нормализовываться. Причем благодаря французам. В преддверии войны французские банки и фирмы постепенно свертывали отношения с партнерами из стана вероятного противника. И французы решили воспользоваться помощью "Виккерса" в еще более полном освоении русского рынка вооружений. В 1911 году техническую помощь английской компании привлекли для работ на Николаевском судостроительном заводе. А в 1912 году в России была основана русско-английская группа "Виккерс", целью которой была постройка завода артиллерийских вооружений в Царицыне. Однако, как вскоре выяснилось, осуществление этого инвестиционного проекта ждали огромные трудности.
       Контракт на строительство завода был подписан с морским ведомством в сентябре 1913 года. Тогда же "Виккерс", действуя в интересах русского дочернего предприятия, заключил необходимые договоры с патентодержателями во Франции, чтобы без юридических проблем наладить весь цикл производства морских орудий в России. Пуск нового предприятия в строй намечался на 1 сентября 1915 года. Но начавшаяся мировая война перечеркнула эти планы Русского акционерного общества артиллерийских заводов (РАОАЗ).
       "С началом войны,— писал отечественный историк Владимир Булатов,— главным пунктом, который связывал Россию с Западом, являлся Архангельский порт, функционировавший лишь несколько месяцев в году и не имевший портовых сооружений для приема тяжелых грузов. К тому же Архангельск был связан с остальной Россией лишь узкоколейной железной дорогой, которая не выдерживала резко возросших объемов грузопотоков.
       Часть оборудования для Царицынского завода была заказана Виккерсом и РАОАЗ на предприятиях Германии и Австро-Венгрии непосредственно перед войной, и не все успело прибыть в Россию до начала боевых действий. Многое из заказанного на предприятиях, расположенных в западных районах Российской Империи (в Польше), было либо захвачено неприятелем, либо потеряно, либо пришло в негодность при эвакуации. Оказались захваченными и очень важные станки для орудийных мастерских Царицынского завода при попытке доставить их через Черное море. Уже готовые 'царицынские' станки скапливались в английских портах из-за закрытия навигации на Белом море. Британские власти грозили их реквизицией. Для исключения простоя часть этих станков временно была передана на британские предприятия с разрешения начальника Русского правительственного комитета в Лондоне генерала Э. К. Гермониуса...
       В самой России РАОАЗ столкнулось с так называемым 'металлическим голодом'. Ряду российских предприятий было запрещено государственными органами выполнять заказы Царицынского завода на изделия из металла под предлогом отсутствия удостоверений в том, что эти изделия предназначались для нужд обороны. Аналогичная ситуация возникла и с предоставлением вагонов для доставки оборудования и материалов строящемуся предприятию.
       Остро сказалась нехватка валютных средств у РАОАЗ. Вследствие высокого курса платежи английским и американским поставщикам в английских фунтах стерлингах оказались для русских импортеров убыточными. При этом надо учитывать, что цены повсеместно возросли. Тем не менее руководство РАОАЗ при помощи Виккерса смогло открыть для Общества трассировочный кредит в британских банках на сумму в 450 тыс. фунтов стерлингов.
       Наряду с объективными трудностями, возникшими в условиях военного времени, имелась еще одна серьезная причина срыва пуска Царицынского завода в строй. При планировании последовательности приведения в работу основных мастерских завода была допущена серьезная ошибка. Первоначально предполагалось, что в первую очередь должны быть пущены орудийные мастерские. Металлургическая же часть завода в основном рассчитывалась на пуск во вторую очередь. Ответственность за разработку проектов и чертежей металлургических мастерских (как и всего завода) нес Виккерс, но с началом войны фирма стала опаздывать с выполнением своей части работы. Поэтому к сентябрю 1915 года, то есть ко времени контрактного пуска предприятия, РАОАЗ так и не получило детальных планов металлургических мастерских. Особой проблемой являлось отсутствие проектов мартеновских печей...
       В итоге Царицынский орудийный завод не мог существовать как полноценное предприятие с законченным циклом производства, а представлял собой набор различных мастерских, до конца не оборудованных. Все же работы по строительству предприятия и заводских поселков во время войны шли довольно интенсивно. Только к середине 1917 года завод смог начать производить некоторые ремонтные работы, но к самостоятельному выпуску орудий так и не приступил".
       Столь же безрадостной была картина и поставок собственной продукции "Виккерса" в Россию. С 1914 по 1917 год фирма поставила в Россию только 237 орудий различных калибров. Чуть лучше обстояло дело с боеприпасами. Но и их количество отнюдь не поражало воображение. Большинство других заказов срывалось из-за высоких цен, которые, по мнению российского правительства, запрашивал "Виккерс". По этой причине, например, не состоялся заказ на большую партию легких пулеметов для кавалерии.
       А то, что фирма все-таки поставляла в Россию, по отзывам тогдашних специалистов, наносило лишь урон репутации "Виккерса". Сталь для броневиков, например, оказалась невысокого качества. Не лучшие отзывы были и о самолетах, которые начала выпускать фирма. Известный русский авиационный специалист В. С. Пышнов писал: "В 1917 г. в Россию было прислано из Англии некоторое количество самолетов 'Виккерс F.В-19'... На малых высотах и без вооружения самолет фирмы Виккерс был очень маневренным. Как боевой самолет он оказался неудачным вследствие того, что у него был плохой обзор для летчика, который находился под крылом в очень широком фюзеляже".
       
Смена власти в России позволила начать отношения с "Виккерсом" с чистого листа. Первые контакты большевиков с фирмой начались в 1922 году. Точнее, инициаторами переговоров выступили бывшие противники — немцы. Они в отличие от других иностранцев абсолютно точно знали, в чем нуждается разоренная мировой и гражданской войнами Россия. И предполагали, что на поставках в РСФСР можно неплохо заработать, учитывая, что лесом, нефтью и пушниной государство расплачивалось даже в самые трудные времена. Проблема заключалась лишь в том, что расплатиться сразу большевики не могли, для закупок на Западе им требовались значительные кредиты со значительной рассрочкой по выплатам. Но проигравшие войну и выплачивавшие репарации немцы сами нуждались в деньгах и потому придумывали самые невероятные комбинации и альянсы для освоения рынка красной России. Концерн немецкого бизнесмена Отто Вольфа, высоко котировавшийся в начале 1920-х, решил заключить договор на финансирование поставок товаров на Восток и организацию производства на советских предприятиях с "Виккерсом".
       Переговоры поначалу шли довольно успешно. Торгпред РСФСР в Берлине Б. Стомоняков сообщал в Москву в июле 1923 года:
       "Недельный бюллетень о моих переговорах с консорциумом Виккерс--Отто Вольф. Вчера имел продолжительное совещание с представителями обоих концернов... У них грандиозные планы, и это несколько меня пугает, ибо может затянуть переговоры. Я настаиваю на основании смешанного общества с предоставлением ему опциона (на короткое время) на желательные для него промышленные концессии. Вчерашние посетители согласились. 18 июля состоится у меня решающее совещание с самим Отто Вольфом и представителем Виккерса. По сообщению вчер. посетителей, до 25 июля должны быть приняты решения, ибо 25.7 в Лондоне состоится общее собрание правлений обоих концернов по русскому вопросу. Впечатление от вчерашнего совещания в смысле намерений консорциума весьма благоприятное. Консорциум располагает двумя миллионами фунтов для вложения в русское дело. Для промышленных целей будут мобилизовывать другие средства при участии Английского банка (Bank of England), в котором Виккерс состоит президентом".
       Но вопрос вскоре уперся в принципиальные разногласия между "Виккерсом" и советским правительством. Кремлевские мечтатели настаивали на паритете в руководстве и прибылях будущего торгово-промышленного общества, что при отсутствии первоначального капитала выглядело довольно странно. "Виккерс", в свою очередь, требовал гарантировать ежегодный заказ его предприятиям в размере £200 тыс.
       Ко всему прочему возникла путаница в Москве. Стомоняков просил дать ему право самому подписать этот важнейший договор. Но голоса в комиссии, решавшей эту проблему, разделились поровну. Впрочем, право подписи торгпреду так и не потребовалось. Вначале раскололся альянс "Виккерса" с Отто Вольфом. А затем, после того как Совнарком отказался подписать согласованный договор с британским промышленником Лесли Урквартом, "Виккерс" и вовсе прекратил переговоры о торговле с Россией. Однако в Москве были уверены, что истинной причиной срыва договоренностей стали финансовые затруднения, возникшие у "Виккерса".
       Тем не менее вскоре в Петрограде вновь открылось представительство фирмы. Выбор города, видимо, объяснялся тем, что правая рука главы представительства А. Монкгауза — Л. Ч. Торнтон — был уроженцем Санкт-Петербурга и надеялся на помощь родных стен. Но для бизнеса "Виккерса" в России это обстоятельство имело печальные последствия. Руководители и работники ведомств, заинтересованных в продукции "Виккерса" и находившихся в Москве, не имели ни малейшего понятия о существовании "питерских англичан". И потому зачастую вели переговоры с посредниками, не представлявшими никого, кроме самих себя.
       Так, в октябре 1923 года в Москве появился Сеймур Лесли, называвший себя представителем "Виккерса". Он предложил построить в СССР широкую сеть современных элеваторов для хранения зерна. Идея была принята на ура. Ведь в России испокон веку возили хлеб из одной ее части в другую, компенсируя неурожаи, отправляя на экспорт или спасая от врага. А полноценные зернохранилища стали создавать лишь перед первой мировой войной. За предложение Лесли ухватились руководители множества ведомств. Но оказалось, что представитель "Виккерса" не может предоставить ничего, кроме списка элеваторов, построенных и оборудованных фирмой по всему миру. Наркомат продовольствия, например, констатировал:
       "Наркомпрод сообщает, что принципиально привлечение концессионного капитала для сооружения элеваторной сети в С.С.С.Р. является желательным. Дать же конкретные указания по предложению фирмы 'Виккерс и Ко' Наркомпрод лишен возможности, так как предложение Виккерса носит весьма неопределенный характер. Так, предложение говорит об 'оборудовании портов и элеваторов', но не указывает, приемлема ли концессия только на элеваторы без портовых устройств и, в частности, без портовых элеваторов. В то же время предложение Виккерса совершенно не указывает, на каких условиях могло бы быть производимо сооружение элеваторной сети или отдельных элеваторов, на условии ли закрепления определенных такс сборов за операции на элеваторах и гарантии определенного числа оборотов, на условии ли гарантии определенной доходности на капитал и т. д. Предложение не указывает, приемлема ли постройка элеваторов в любом месте по указанию Правительства С.С.С.Р. или только в определенных пунктах по выбору концессионера..."
       Затем, как и во многих других случаях, был сделан запрос в саму фирму, и переговоры начались непосредственно с ней. Однако вопрос вновь уперся в цены и кредиты. Оборудование "Виккерса" для элеваторов показалось "Экспортхлебу" и другим организациям слишком дорогим. А продавать его в кредит фирма отказывалась.
       Еще более занятная интрига развернулась вокруг оснащения советской авиации гидросамолетами. В 1924 году фирма "Виккерс" предложила советскому представительству в Лондоне проект, согласно которому "Виккерс" был готов организовать производство своих гидропланов в СССР. С таким же предложением насчет своих самолетов выступила и голландская фирма "Фоккер". Руководство советской авиации попало в затруднительное положение. Фирме "Фоккер" была заказана партия самолетов для советской авиации, и, заманивая руководителей фирмы перспективой открытия авиазавода, советские чиновники добились весьма приемлемых цен. "Виккерс" интересовал Москву потому, что на его самолеты ставили мощные двигатели лучших британских фирм. И именно в этих двигателях, а не в самолетах "Виккерса" испытывала крайнюю нужду советская авиация. При этом ни в каком новом авиазаводе ни гражданская авиация, ни ВВС РККА не нуждались, поскольку существующие предприятия вполне справлялись с их заказами. Внешторговцы и военные представители за рубежом начали разыгрывать настоящую комедию. Вели заведомо бессмысленные переговоры, запрашивали дополнительные сведения, торговались. Однако им удалось провести только голландцев, которые в ожидании ценного приза полностью, качественно и по установленной цене выполнили заказ СССР. В "Виккерсе" довольно скоро почувствовали подвох и прекратили бессмысленные переговоры.
       Единственной сферой, где интересы "Виккерса" и советских промышленников дали конкретные результаты, оказались тяжелая промышленность и оборудование электростанций. Получением этих заказов тихо и неприметно занималось русское представительство фирмы в Ленинграде. Торнтон вскоре осознал свою ошибку и открыл контору представительства в Москве. Он получил заказ на оборудование нефтеперерабатывающего завода в Баку и Бакинской электростанции. Причем делал все это настолько тихо и незаметно, что его успехи стали широко известны лишь после того, как очередной посредник под видом полномочного представителя "Виккерса" в 1925 году попытался договориться о заказах на промышленное оборудование с представителем Украины в торгпредстве СССР в Берлине. Склонный к сепаратизму украинский товарищ вступил с ним в юридически безграмотную переписку на странном диалекте английского, что вызвало вспышку гнева и торгпреда в Берлине, и его коллеги в Лондоне. И лишь когда в скандал было втянуто руководство "Виккерса", широкому кругу московских чиновников стали известны реальные масштабы деятельности фирмы в СССР.
       На Западе, правда, все это было секретом Полишинеля. Немецкая пресса в июле 1925 года писала: "По поводу сдачи Сов. Правительством фирме Виккерс заказа на турбину, говорилось в обзоре германской прессы за июль 1925 года, 'Берлинер Тагеблат' жалуется, что это уже второй заказ, который уходит от германской электропромышленности. На этот раз дело идет о сумме в 280 000 долларов. Германские фирмы также сделали предложение на поставку этой турбины, но фирма Виккерс получила предпочтение, так как рассрочила платежи на весьма долгий срок. Это дает основание предполагать, что здесь речь идет о государственной гарантии риска по схеме экспорта. В связи с разговорами о финансовом бойкоте СССР со стороны Англии это, замечает газета, является не совсем случайной непоследовательностью".
       Правда, предоставляя советскому правительству кредиты, фирма "Виккерс" должна была понимать, что имеет дело с достаточно непредсказуемым партнером.
       
За десять лет работы представительство "Виккерса" в СССР поставило и смонтировало оборудование на множестве важных объектов — Златоустовском металлургическом заводе, электростанциях в том же Златоусте, Зуевке, Иванове, Шатуре, Москве, Баку, Челябинске. Практически все эти объекты были завершены, и приближалось время окончательной расплаты за них. Однако платить за все пришлось английским и русским инженерам. Весной 1933 года их всех арестовало ОГПУ.
       Метод обвинений был исключительно прост. Все неполадки и аварии, которые случились во время установки, наладки, пуска и работы агрегатов, были квалифицированы как диверсии. Если англичане присутствовали в это время на объекте, виновными назывались они. Если их не было — завербованные ими русские инженеры и рабочие. Оказавшись на Лубянке, иностранные специалисты, понятно, дали чистосердечные признательные показания.
       Например, инженер Макдональд на допросе в марте 1933 года признавал:
       "Работа по совершению аварий в районе Донбасса была организована мною следующим образом: во время монтажа трех турбогенераторов в ЗУГРЭСе я дал инструкции турбинному мастеру Васильеву устроить таким образом, чтобы работа, сделанная его людьми, была бы неудовлетворительной, так, чтобы, когда турбины начали работать, они причиняли неприятности и должны были бы остановлены на ремонт".
       Диверсий без шпионажа, понятное дело, быть не могло. И потому чекисты добились, чтобы Торнтон описал собственноручно шпионскую работу в представительстве "Виккерса":
       "Вся наша шпионская деятельность на территории СССР руководится британской разведывательной службой ('Интеллидженс сервис') через ее агента Ч. С. Ричардса, который занимает пост директора-распорядителя компании 'Метрополитен-Виккерс' Электроэкспортной Ко.
       Шпионская деятельность на территории СССР руководилась мною и Монкгаузом, представителями вышеупомянутой британской фирмы, которая является, согласно официального соглашения, поставщиком советскому правительству турбин и электрического оборудования, а также предоставляет техническую помощь.
       Согласно инструкции Ч. С. Ричардса, данной мне, в этих целях британский персонал постепенно вовлекался в шпионскую организацию после его прибытия на территорию СССР и ему давались инструкции о необходимой для нас информации.
       В течение всего периода нашего пребывания на территории СССР из всего служившего у нас британского персонала 27 человек были заняты шпионской деятельностью. Из них 15 человек в составе: Монкгауз, Кокс, Торнтон, Тезл, Шоттерс, Берк, Риддл, Макдональд, Аннис А., Аннис X., Шепли, Поллит, Уоттерс, Нордволл, Кларк — были заняты экономическим и политическим шпионажем, а также исследованием оборонительных и наступательных возможностей Советского Союза.
       Остальные 12 человек в составе: Юул, Джолли, Корнелль, Маккракэн, Ричардс Ч. Г., Кушни, Грегори, Смит А., Фаллоус, Ноэль, Чарнок, Ватмоу — были заняты политическим и экономическим шпионажем.
       На 11 марта 1933 года следующие лица были заняты шпионской деятельностью:
       Нордволл — экономический и политический шпионаж и исследование оборонительных и наступательных возможностей.
       Грегори — экономический, политический шпионаж.
       Поллит — экономический и политический шпионаж и исследование оборонительных и наступательных возможностей.
       Ватмоу — экономический и политический шпионаж.
       Риддл — экономический и политический шпионаж и исследование оборонительных и наступательных возможностей.
       Монкгауз — экономический и политический шпионаж и исследование оборонительных и наступательных возможностей.
       Кушни — экономический и политический шпионаж. Факты о шпионской деятельности вышеупомянутых лиц, которые были под моим руководством, я дам в дальнейших протоколах".
       На суде Торнтон от этих показаний отказался, объяснив, что написал все это под влиянием ареста в сильном волнении. Занимались ли англичане шпионажем или нет, из судебных материалов не ясно. Все строилось исключительно на признаниях, полученных на следствии. Но выглядело это, прежде всего в глазах Запада, не слишком убедительно. В особенности после выступления на суде главы представительства "Виккерса" Монкгауза:
       "Единственной серьезной уликой, которую я вижу против себя в доказательство моего обвинения в шпионаже, является документ, который здесь фигурирует под #26 и подписан мистером Торнтоном.
       Я хочу сказать, что я знаю мистера Торнтона в течение последних 22 лет, и я полностью уверен, что он не способен подписать подобный документ добровольно. Этот документ содержит фамилии 27 лиц. Все они обвиняются Торнтоном в том, что они состоят членами шпионской организации. Один из этих людей признал, что он связан с мистером Торнтоном. Четыре человека это не признали, и я полностью убежден, что остающиеся 22 человека также не признали бы себя причастными. Я считаю, что в любом суде я буду прав, если скажу, что такой документ не считается доказательством. Наконец, по обвинению в шпионаже. Я отрицаю, что я проявлял какие-либо шпионские действия. Я понимаю шпионаж как собирание секретной и государственной информации, и этим я не занимался.
       Второе обвинение было против меня — это обвинение во вредительстве. Выдвигая это обвинение, государственный обвинитель весьма удивил меня своим заявлением, что якобы интересы моей фирмы и интересы советского правительства противоположны друг другу. Это не так и не может быть так. Я бы просил суд помнить, что советское правительство в настоящее время должно нашей фирме 15 миллионов золотых рублей, 1 1/2 миллиона фунтов, и фирма надеялась получить дальнейшие заказы...
       Тот вывод, который я хочу сделать из этого: мы подрубали бы сук, на котором сидим, если бы вздумали заниматься вредительской работой, которая подорвала или ослабила платежеспособность Советского Союза".
       А в Англии тем временем вовсю шла кампания в защиту "вредителей". Причем самой эффективной мерой оказались экономические санкции. "Правда" сообщала:
       "Билль (законопроект) о запрещении импорта русских товаров внесен сегодня Иденом (товарищ министра иностранных дел) в палату общин. Первое чтение состоится без прений.
       Первая статья дает право запрещать путем декрета импорт в Англию каких бы то ни было товаров, произведенных или переработанных в СССР, или какой-либо категории номенклатуры подобных товаров, точно указанных в декрете.
       Вторая статья билля касается правил предоставления лицензий. Министерство торговли будет иметь право разрешать путем лицензий либо общий импорт, либо импорт в отдельных случаях тех или иных товаров, или категорий товаров, или номенклатур, запрещенных на основании декрета согласно первой статье билля.
       Третья статья касается случаев неисполнения контрактов в результате декрета, предусмотренного статьей первой. Статья указывает, что в случае иска против кого-либо вследствие невыполнения какого-либо контракта ответчику будет достаточно доказать, что невыполнение вызвано декретом, предусмотренным биллем. Четвертая и последняя статья устанавливает, что билль вступает в силу 18 апреля".
       И советскому руководству пришлось идти на попятную. Из англичан были приговорены к лишению свободы только Торнтон и Макдональд, подписавшие признательные показания. Но и они просидели в тюрьме недолго. СССР нуждался в полноценном торговом договоре с Британией, и уже 1 июля 1933 года Политбюро приняло решение о судьбе двух осужденных англичан:
       "Послать следующий ответ т. Литвинову:
       Предложенный Вами порядок принимаем. Постановление о замене лишения свободы высылкой из СССР на пять лет будет принято президиумом в субботу, 1 июля, в 6 вечера по московскому времени, т. е. в 4 часа дня по лондонскому. Если английская сторона выполнит все условия, можете сообщить Саймону о состоявшейся амнистии в 6 часов по лондонскому времени независимо от того, получите ли уже из Москвы телеграмму о состоявшемся акте. Майскому и Озерскому поручается приступить к переговорам о торгдоговоре в понедельник, 3 июля".
       О том, что обвинения против англичан были по меньшей мере бездоказательными, а процесс — политической уловкой, свидетельствовало то, что гнездо шпионажа — представительство "Виккерса" в Москве — продолжало преспокойно работать. Ему, правда, сначала ограничили разрешенный срок работы концом 1934 года, но затем отменили все ограничения. Сотрудничество фирмы с СССР продолжалось. На основе танка "Виккерс" был построен советский танк Т-26. По виккерсовским образцам строились и другие образцы советской бронетехники. А во время Великой Отечественной войны из Британии в СССР поставлялись танки "Виккерс", которые высоко оценивались советскими танкистами.
       Были попытки наладить торговые отношения с "Виккерсом" и после войны. Но оборонный характер концерна и начавшаяся холодная война сделали официальные контакты СССР и "Виккерса", мягко говоря, бесперспективными.