антиквариат опера
Во вторник в Кремлевском дворце съездов Большой театр показал своего классического "Евгения Онегина" — возобновленную постановку 1944 года. В преддверии новой премьеры Большого — "Евгения Онегина" режиссера Дмитрия Чернякова, который должен выйти этой осенью, ВАРЯ Ъ-ТУРОВА сходила отдать дань "Онегину" старому.
Вряд ли Кремлевский дворец съездов можно считать идеальной оперной площадкой, но в последние годы его регулярно именно так и используют. В случае с "Онегиным" это лишь альтернатива: основное здание закрыто на реконструкцию, а на Новую сцену огромный спектакль просто не помещается. Надо заметить, что в данном случае официозность зала на редкость гармонично сочеталась с пафосностью происходящего на сцене.
Легендарный "Евгений Онегин" Большого театра был поставлен режиссером Борисом Покровским, дирижером Александром Мелик-Пашаевым и художником Петром Вильямсом в 1944 году. Незадолго до этого труппа Большого вернулась из эвакуации в Куйбышеве, исход войны был лишь вопросом времени, и донельзя пышная постановка "Онегина", надо полагать, играла духоподъемную роль какого-нибудь американского мюзикла времен Великой депрессии. Спектакль должен был, помимо всего прочего, повышать настроение и демонстрировать прежнюю мощь и стать Большого.
Первый акт — роскошный сад с густыми кронами высоких деревьев, вид на среднерусские возвышенности с уютной церквушкой вдалеке, освещенной закатным солнцем. Второй акт — комната Татьяны с маленьким столиком, за которым она напишет злосчастное письмо, балконом, на который выйдет на рассвете, и золотыми образами над кроватью. Дальше — больше: "черная речка" с рассветным небом, затем пышный бал, колонны, портреты, дамы в белом, нескончаемый полонез. Все очень богато, торжественно и красиво.
Декорации и в этот раз были привычно-роскошны, хотя они, что называется, "не родные" — постановка шла с 1944 до середины 80-х, и лишь в 2000 году спектакль был восстановлен дирижером Марком Эрмлером и все тем же Борисом Покровским. Странное дело, но восстановленные декорации сейчас выглядят глухим антиквариатом, их так и хочется протереть влажной тряпкой, подшить и починить. В сцене бала люстры свисают с потолка на каких-то грязных простынях, а "белые" колонны тоскливо сереют на фоне белых платьев. И сам спектакль как-то весь протерся и осел. Видно, что уже давно никто не следит за поддержанием его в форме — стоит ли удивляться тому, что и оркестр под управлением Фуата Мансурова, и солисты (Елена Зеленская, Андрей Григорьев, Олег Кулько) звучали не лучшим образом. К тому же подзвучка, необходимая в Кремлевском дворце съездов, была далека от совершенства. Но никаких специальных усилий театр не сделал — залу как будто бы говорили: "Вы что, в самом деле 'Онегина' не слышали?"
Это ощущение несвежего спектакля поистине мучительно — "Онегин" здесь никакое не исключение из правил именно потому, что это постановка славная, с историей. Такие вещи никогда не появляются случайно, и причины появления именно этого "Онегина" в 1944-м абсолютно понятны. Сложнее понять, что послужило поводом для восстановления спектакля в 2000 году. И совсем неясно, зачем Большому тянуть эту постановку за собой дальше. Неужели только потому, что к ней привыкли?
Всякий раз, сталкиваясь с советской оперой, ты словно обязан испытывать умиление перед наивностью заламывающих руки героев и ностальгию по железобетонной мощности "Большого советского стиля". По его возведенной в абсолют официозности, предсказуемости и грандиозности. По большим (во всех смыслах этого слова) артистам. По тяжеленным декорациям из натуральной фанеры. Любой другой взгляд на происходящее приравнивается чуть ли не к государственному преступлению. Не нравится тебе, что Онегин, вбегая в комнату Татьяны в последнем акте, мистическим образом не замечает толстую даму, сидящую прямо перед его носом, и начинает в панике "искать" ее по всей комнате? Не нравится — значит, родину не любишь.
Старый "Онегин" и вправду состарился. Но можно представить себе, сколько недовольства вызовет его замена: Большой театр позвал ставить нового "Онегина" режиссера, чьи постановки еще ни разу не обходились без громких споров — Дмитрия Чернякова. Премьера назначена на 1 сентября, и похоже, театр решил дать возможность оперным патриотам, прежде чем предложить им "Онегина" постсоветского, насмотреться вдоволь на "Онегина" советского. Именно поэтому теперь на него ходят все больше в мемориальных целях — каждый раз как в последний. Неизвестно, пожалеем ли мы о нем, коли соскучимся,— его всегда, как выяснилось, можно поставить заново. Если хорошенько отмыть колонны и простирать простыни. Надеюсь, впрочем, что я видела его в последний раз.