Итальяна Джонс
«Химера»: старомодное кино о вечном самокопании и вечной Тоскане
В российском новогоднем прокате появится очередная каннская новинка: на экраны выйдет фильм Аличе Рорвакер «Химера», в котором классический кинообраз черного копателя приобретает новое звучание. Главный герой — нежная вариация Индианы Джонса — расхищает древние могилы и страдает по погибшей возлюбленной в солнечной Тоскане.
Фото: Кино.Арт.Про
Фото: Кино.Арт.Про
Задумчивый Артур (Джош О’Коннор) в белом костюме и вонючих носках возвращается домой из тюрьмы. Дома — мама-англичанка Флора (Изабелла Росселлини), которая живет в разбитом временем палаццо с поющей помощницей по имени Италия. Дома — старые друзья, с которыми Артур грабил античные могилы, за что, собственно, и сел. Дома — разбитые надежды и мечты, которые так трудно, но так нужно склеить.
Оказавшись в родных стенах, Артур скоро принимается за старое: ходить по округе с лозой в руках (у него дар биолокации, он всегда на связи с землей), искать клады, которые по его указанию чуть ли не руками выкапывают подельники,— так появляются на свет божий предметы забытой старины: бронзовый колокольчик, масляная лампа, фаллос с крылышками, посуда. Так можно найти и что-то побольше — например, статую, продать ее музею, пока не приехали карабинеры, и разбогатеть. Но найденное не приносит ни счастья, ни богатства. То ли оттого, что все-таки постыдное это дело — быть итальянским Индианой Джонсом и воровать у мертвых, даже у древних этрусков. То ли просто судьба такая: не зря же Артур на плакате фильма изображен в виде повешенного с карты Таро.
Фото: Кино.Арт.Про
Фото: Кино.Арт.Про
Фото: Кино.Арт.Про
Фото: Кино.Арт.Про
Фото: Кино.Арт.Про
Фото: Кино.Арт.Про
Фото: Кино.Арт.Про
Карта эта, как известно, говорит об ожидании и озарении, о жертве, которую предстоит принести, чтобы двинуться вперед. Повешенный чаще всего жертвует самим собой и своим настоящим. Поэтому кажется, что аркан повешенного, которого тянет вниз, к истокам, выпал и автору фильма Аличе Рорвакер. После «Счастливого Лазаря» это уже вторая режиссерская работа, в которой Рорвакер погружается в кино, как в стоячую водицу истории. «Химера» — кино архаики и раскопок почище тех, которыми занимается ее главный герой. И дело, конечно, не только в том, что герои-копатели существуют где-то вне времени, в условных восьмидесятых. А в самой структуре и конфликтах фильма, которые далеки от современной невротической зацикленности на сиюминутном. Кроме того, снова удивляет завороженность Рорвакер пленкой. На экране — бурление зерна, рваные рамки без каше. Киноведам и синефилам Рорвакер горделиво демонстрирует скругленные углы кадра, в которых чувствуется какой-то особый фетишизм, одержимость аналоговым носителем. А местами, во флешбэках, будто подчеркивая тактильную рукотворность фильма, она даже переключается с 35-миллиметровой пленки на 16-миллиметровую. В общем, можно сказать, что это «бабушкино кино», ничем не умаляя его поразительной кружевной красоты.
Рорвакер, как пела группа «Кровосток», «надоело быть современной, захотелось побыть типа древней». И пленочная архаика позволяет ей говорить на киноязыке прошлого, облачаясь в доспехи Феллини и братьев Тавиани. К счастью, модернистские приемы, символичность и метафоричность в ее исполнении не кажутся такими уж тяжеловесными и чрезмерно претенциозными. Лучезарная «Химера» не так пафосна, как упомянутый «Лазарь». Логично, что вокруг Артура, припадающего к земле в поисках своего грааля — погибшей голубоглазой возлюбленной Беньямины (Иле Вьянелло), собирается ватага круглого стола, а Италия может подавать заезжим англичанам не только уроки истории, но и кофе; они столетиями ездили сюда, чтобы насладиться античным прошлым, и давно перешли со своего скучного языка на божественный итальянский (англичанин в Апеннинах — отдельный большой киносюжет). Понятно и то, что химеры есть у каждого, а увлечение археологией идеально подходит для кинематографической интерпретации желания (а может, и необходимости) хорошенько покопаться в самом себе. Не об этом ли был молодежный хит Луки Гуаданьино «Зови меня своим именем», где юный Тимоти Шаламе вытягивал каменное божество со дна морского?
Рорвакер в «Химере» старомодна и иронична, но, что важно, предельно внимательна к той красоте, которую фиксирует ее камера. И тем, кто не в силах расшифровывать копеечные ребусы фильма, достанет счастья всмотреться в тосканские пейзажи. Или в лица актеров — кастинг у этого автора всегда превосходный, и тот же Джош О’Коннор, знакомый широкому зрителю прежде всего по роли молодого принца Чарльза в сериале «Корона», расцветает под итальянским солнцем, словно воткнутая в плодородную землю палка. Да, российской публике в наше смутное время итальянские края не особенно доступны, так что в «Химере» можно найти свое утешение. Рорвакер своим кино явно утверждает, что Италия, несмотря на все козни времени, никогда не меняется. Во все эпохи она будет оставаться примерно одной и той же — приветливо хлопотливой, безалаберной и древней, как ее могилы. И нужно только дожить, чтобы однажды убедиться в этом без посредства кинематографа.
В прокате с 1 января
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram