Последние годы психологи и социологи — кто с тревогой, кто с умилением — к месту и не к месту твердят о так называемом синдроме Питера Пэна. Из названия понятно, что речь идет о сохранении ментальности подростка при физическом и интеллектуальном взрослении. Хорошо ли, когда человек молод душой, вот в чем вопрос, если учесть, что в юности человек более всего противопоставляет себя обществу и наиболее социально конфликтен?
В связи с этим во Франции и в других европейских странах обострился интерес к личности писателя, поэта и джазмена Бориса Виана. Виан в литературе подобен Уолту Диснею в кинематографии, но если возраст аудитории Диснея — 5-12 лет — то читателю (и почитателю) Виана — от 15 до 17 лет. Это тинейджеры, подростки, пубертанты, юноши — называйте их как хотите. Вот уже тридцать лет, как книги Бориса Виана издаются и переиздаются, тираж их растет — социопсихологи с удовольствием находят в этом подтверждение своим теоретическим выкладкам.
Появившаяся буквально на днях биография Виана написана бывшим журналистом LE MONDE Филиппом Бодджо (Filippe Boggio). Секрет ее бурного успеха не только в том, что это "своевременная книга", льющая бальзам на душевные раны жертв пресловутого синдрома Питера Пэна. Филипп Бодджо подошел к делу биографа с дотошностью журналиста, но устоял перед соблазном полностью подчиниться неистребимому очарованию человека-оркестра, джазового инженера, бесталанного исполнителя гениальных песен (больше их петь никто не хотел), прозябавшего в безвестности под собственным именем и обретшим славу с привкусом скандала только под чужим именем — Вернона Салливана (романы "Я приду плюнуть на ваши могилы", "Уничтожим всех уродов" и т. д.). В биографии Бодджо Виан, писатель с посмертной славой, предстает без прикрас, в повседневности своих торопливых дней: тридцатилетний подросток, транжира, который мог напоить зараз все предместье Сен-Жермен и ни разу не заплатил в срок налоги, любимый enfant terrible Сартра и Кено, которые сносили все его выкрутасы. Он живет воспоминаниями о гиперопеке тиранов-родителей (в романе "Красная трава" путешествия инженера Вольфа, прекрасная пародия на психоанализ, воссоздают эти трагикомические воспоминания) и о чудных вечеринках послевоенных лет, когда Сартр и Камю начинали свою непримиримую баталию об экзистенциализме не за письменным столом, а за стойкой бара в окружении девочек и бездельников. В концепции Виана "философ — это тот, кто приглашает девушек танцевать". За это его любили. Он знал всех, его знали все. Он "тыкал" почтенному старику Гастону Галлимару (как можно догадаться, основателю Edition Gallimard), он в три часа ночи жарил картошку Дюку Эллингтону. Главный редактор одной из радиопрограмм, имевший глупость выпустить его в прямой эфир, получил отставку. Одним из его прерванных смертью проектов был фильм, в котором знаменитые писатели Франсуа Мориак и Поль Клодель выведены соответственно в виде падшей девушки и заведующей общественной уборной. Виан уберег великого Сартра от греха гордыни, заставив того всегда помнить, что он — Жан-Соль Партр, автор книги "Он и неон".
В своей книге Бодджо берет за отправную точку стихотворение Виана "Я не хотел бы сдохнуть" (философская формула по своей глубине не уступает высказываниям Монтеня или Хайдеггера, но гораздо доступнее), объясняя предчувствием скорой смерти невероятный жизненный ритм Виана, больное сердце которого, по выражению одного из современников, билось так, что было слышно за десять шагов. Врачи прописывали Виану покой и капустные котлеты, он же дул изо всех сил в свою трубу и посыпал горчицу перцем. Если самому журналисту и удалось остаться беспристрастным, то читателю созданной им биографии по мере приближения к трагическому финалу начинает все больше нравиться беспутный герой; очерк превращается в захватывающий роман, конец которого известен и все равно с тревогой ожидаем. "Я не хотел бы, чтобы он умер", — думает читатель.
Биография Виана имела чуть ли не больший успех, чем его книги: перечитывать "Пену дней" или "Сердцедер" взрослым скучно, однако сам Виан им страшно интересен и очень хочется хоть чем-нибудь потешить скрытого в глубине души подростка.