Московский театр "Эрмитаж" представил зрителям свою новую работу: спектакль по пьесе Николая Гоголя "Женитьба" в постановке художественного руководителя театра Михаила Левитина. В роли Подколесина Виктор Гвоздицкий.
Загадочность гоголевской "Женитьбы" с давних пор заставляет интерпретаторов пьесы как бы "выводить" ее из других произведений писателя. Традицию же ставить в одном спектакле "всего Гоголя" следует отсчитывать вообще от мейерхольдовского "Ревизора". Но убедительнее других поступил почти двадцать лет назад Анатолий Эфрос. Поставленный им спектакль, исполненная сочувствия к смешным и жалким героям история, дал повод критикам вывести ставшую впоследствии классической формулу: Эфрос "ошинелил" "Женитьбу". В дальнейшем разные режиссеры с разным успехом пытались пьесу "расшинелить".
Левитин не был бы Левитиным, если бы не придумал ход неожиданный, непредсказуемый и нелогичный. В его спектакле задник сцены украшен лунным пейзажем реки, над подмостками и половиной зрительного зала склоняется раскидистая плакучая ива, смастеренная из кусков мочалки, откуда-то с балкона время от времени доносятся голоса воркующих на украинской мове парубка и дивчины, а к выгороженному словно на островке домашнему интерьеру ведет из-за кулис горбатый деревянный мосток. Если добавить сюда шаровары Степана, сарафаны, "запорожские" усы Яичницы, венок с разноцветными лентами на голове у невесты, казачью папаху свахи и неспешную беседу изгнанных женихов у тлеющего костра, — станет ясно: эта "Женитьба" лежит на прямом пути из "Миргорода" и "Вечеров на хуторе близ Диканьки".
Единственный, кто точно происходит не из украинских степей — Подколесин в исполнении Виктора Гвоздицкого. Очень может быть, что он, робкий и странный человек, боящийся променять книжный шкаф на супружескую постель — а они в спектакле мгновенно трансформируются друг в друга, — сам напридумывал весь этот вырвавшийся на свободу безумный мир.
Жанр постановки обозначен как "поэма". Гоголевское же определение "совершенно невероятное событие" словно заключено в названии спектакля. На афише значится: "Женитьба Н.В.Гоголя". Более невероятной задачи, чем оженить Николая Васильевича, не мог бы придумать самый ретивый самоуправец. Гвоздицкий, впрочем, на Гоголя внешне ничуть не похож. Но тут обвинять Левитина в непоследовательности вряд ли уместно, ведь Гоголь написал еще и "Записки сумасшедшего". Вот и носится между рядами, задевая за колени зрителей и безуспешно пытаясь им что-то втолковать, несчастный Аксентий Иванович Поприщин.
Конечно, герои подчас и сами не знают, что они сотворят в следующую минуту. Иногда этого не ведает и сам режиссер: к необходимости свести концы с концами он всегда относился и теперь относится свысока. Но вдохновенная бессмыслица, творящаяся на подмостках "Эрмитажа" никогда не бывает неинтересной. А если кто-то вздумает пенять театру на бездоказательность, то он, значит, и Гоголю не доверяет. Ведь у того сказано: поди ты, разберись иной раз из чего человек чего-нибудь делает.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ