В конце прошлой недели в Москве побывала делегация американских юристов, занимающихся вопросами защиты прав интеллектуальной собственности. Глава делегации, директор неправительственной организации Massachusetts Judges Conference ДЖОЗЕФ МАКДОНА, в интервью корреспонденту Ъ СЕРГЕЮ Ъ-СТРОКАНЮ указал на то, что в этой сфере Россия еще недостаточно следует глобальным нормам.
— Российско-американские отношения часто упрекают в том, что они слишком персонифицированы и основываются прежде всего на личной дружбе двух президентов. Критики говорят, что этим отношениям не хватает реального содержания. Как может способствовать устранению этого недостатка сотрудничество юристов, в котором все более актуальной становится защита интеллектуальной собственности?
— Хорошо, что вы употребили этот термин — "персонифицированы". Не знаю, как насчет президентов, но для юристов личные контакты очень важны. Одна из целей нашей программы в России, действующей уже три года при поддержке госдепа США,— установить непосредственные связи с российскими судьями. Подобное общение позволяет понять, что между нами больше сходств, чем различий. Мы, русские и американцы, едины в стремлении отстаивать независимость правосудия. Независимость от каких-либо внешних влияний, от вмешательства властей — это то, за что борются судьи во всех странах. Американская система независимого правосудия — одна из старейших в мире, и нам есть чем поделиться с российскими коллегами. Хочу отметить, что мы не собираемся здесь кого-то поучать, навязывать свои представления о том, как Россия должна прийти к независимости судебной системы. Мы просто хотим объяснить, как мы решаем эти проблемы у себя на родине.
— В последнее время в Америке много говорят о проблемах, связанных с защитой интеллектуальной собственности в России. Это был главный вопрос, который вы обсуждали с российскими коллегами?
— Интеллектуальная собственность — это тема, над которой мы в самом деле плотно работали в ходе этой недели в Москве. Вообще-то на эту непростую тему в чем-то даже легко говорить. Легко потому, что существуют общепринятые международные стандарты, и здесь нам даже не надо знать российское законодательство. Не нужно изобретать велосипед — задача сводится к тому, чтобы применить в России существующие международные нормы. Люди или компании, которые создают тот или иной продукт, должны быть уверены в том, что они получат экономическую выгоду и вознаграждение за свою работу. В российском обществе должно утвердиться представление о том, что закон в самом деле защищает производимую в стране интеллектуальную собственность. В ходе наших встреч мы делимся собственным опытом, как защищать эти права.
— Американская администрация неоднократно давала понять, что отсутствие прогресса в решении проблемы интеллектуальной собственности в России может осложнить завершение процесса ее присоединения к ВТО. Почему в Вашингтоне делают такой упор на этот вопрос?
— Не могу говорить от имени госдепа или Белого дома. Вопрос о том, ставить или не ставить российское членство в ВТО в зависимость от решения проблемы защиты интеллектуальной собственности в России, относится к области большой политики. Тем не менее высказываемая в США озабоченность не беспочвенна. Представители американского бизнеса приводят цифры и факты, свидетельствующие о масштабах проблемы пиратского производства в России (по данным Международного альянса производителей интеллектуальной собственности, российские пиратские диски можно найти в 27 странах, в результате чего американская индустрия интеллектуальной собственности ежегодно несет убытки в размере около $1,7 млрд.— Ъ).
— Установление "диктатуры закона" стало одной из задач Владимира Путина с первых дней его президентства. Как вы, как юрист, рассматриваете эту проблему в контексте сегодняшнего развития российской демократии?
— В чем я могу согласиться с президентом Путиным, так это в том, что тот тип демократии, который сегодня существует в России, объективно отражает нынешнее состояние российского общества и отвечает тем проблемам, с которыми оно сталкивается. А вот в чем я не могу с ним согласиться, так это в вопросе о том, как лучше строить демократию. Я полагаю, что лучшим механизмом должны стать открытость, образование, максимальная информированность общества обо всем, что происходит. Лучшее средство от микробов — солнце. Дом, в котором вы живете, не может стоять с задраенными окнами. Он должен проветриваться и быть открыт солнечному свету.
— А что вас, собственно, заставило усомниться в такой открытости?— Самый последний пример — нашумевший законопроект о некоммерческих организациях в России. Возможно, у меня наивный взгляд на вещи, но я думаю, что некоммерческие организации, которые в той или иной форме обучают общество, делают его активным,— это здоровое явление. Не только как юрист, но и как глава некоммерческой организации убежден, что попытки ограничить возможности НКО выполнять их традиционную миссию в гражданском обществе не сочетаются с демократией.