борьба за власть
В Лондоне вчера было объявлено имя нового лидера консервативной партии Великобритании. Им стал 39-летний Дэвид Камерон, еще недавно никому не известный представитель "новой волны" британских консерваторов. Избрание молодого политика главой одной из старейших и ведущих британских партий, переживающей не лучшие времена, должно стать поворотным пунктом в ее истории. С подробностями — корреспондент Ъ в Лондоне АЛЕКСАНДР Ъ-КАН.
Принятое на съезде тори решение избрать лидером партии Дэвида Камерона не стало сенсацией. Последние внутрипартийные опросы свидетельствовали, что в борьбе за высший партийный пост он намного опережает своего основного соперника Дэвида Дэвиса. Впрочем, добиться такого результата господину Камерону удалось не сразу: продолжавшаяся более полугода борьба была предельно жесткой.
Все началось 6 мая, когда на следующий день после поражения на парламентских выборах лидер консерваторов Майкл Хауард объявил однопартийцам о своей отставке. Фаворитом в развернувшейся после этого борьбе за высший партийный пост стал Дэвид Дэвис, занимавший в теневом кабинете Хауарда пост министра внутренних дел. Опытный партийный аппаратчик, господин Дэвис не хватал звезд с неба, но при этом придерживался тех самых "надежных консервативных ценностей", которые определяют мировосприятие традиционного электората тори,— в частности, либеральной экономической модели и представления об особой исторической миссии Британии. Впрочем, беда была в том, что ценности эти, ранее декларируемые тремя последними лидерами партии — Уильямом Хейгом, Иэном Данкеном-Смитом и Майклом Хауардом, привели консерваторов к трем сокрушительным поражениям на выборах.
Наблюдатели заговорили о консервативной партии как о "тонущем корабле". По общему мнению, лишь отсутствие реальной оппозиции позволило лейбористам выиграть последние выборы, несмотря на глубокий кризис доверия в обществе к премьеру Тони Блэру. Либеральные демократы (третья и относительно маргинальная политическая партия страны) провозглашали на своих съездах, что вот-вот обойдут консерваторов и станут главной оппозиционной силой. Никогда за всю свою многовековую историю консервативная партия (партия Уинстона Черчилля и Маргарет Тэтчер) не переживала такого унижения.
Было очевидно, что для политического выживания тори необходима радикальная перестройка. В какой-то момент консерваторам казалось, что символом этих перемен мог бы стать Кен Кларк. Министр финансов в последнем консервативном правительстве Джона Мейджора, он обладал несомненным опытом и, главное, воспринимался широкой публикой как единственный возможный победитель лейбористов на предстоящих выборах. Однако лидера партии избирает не публика, а сама партия — причем на первых этапах выборы эти проходят в узком кругу партийных активистов и парламентариев. И вот тут-то кандидатура господина Кларка оказалась непроходной. Дело было не только в возрасте (к моменту следующих выборов он окажется на пороге 70-летия). Главная его проблема — серьезные противоречия с остальными консерваторами по одному из ключевых вопросов британской политики последнего десятилетия: вопросе о присоединении к единой европейской валюте и об отношениях с Евросоюзом в целом. Возможно, Кена Кларка окончательно сгубило его убеждение в том, что Британия должна интегрироваться в ЕС,— подобного "предательства" цепляющиеся за свой островной статус и его символ — фунт стерлингов — консерваторы простить Кену Кларку не могли. К тому же он последние годы держался от партийной верхушки в стороне и высокомерно отказывался от постов в теневом кабинете.
После того как Кен Кларк окончательно лишился симпатий однопартийцев, казалось, что уже ничто не может помешать Дэвиду Дэвису занять высший партийный пост. Однако тори вдруг вспомнили о не воспринимавшемся ими до этого всерьез министре образования в теневом кабинете Майкла Хауарда Дэвиде Камероне. Судя по всему, они почувствовали, что партии нужна свежая кровь. И Дэвид Камерон стал медленно, но верно выходить вперед, обойдя Дэвида Дэвиса сначала в голосовании парламентариев, а затем — и среди 250 тыс. членов партии. То, что недавно казалось его слабостью, молодость и недостаток опыта (в парламенте он всего четыре года, что по британским меркам совсем немного),— стало вдруг выглядеть как сила. Даже вменявшаяся ему прежде в вину элитарность (Дэвид Камерон — выпускник престижных Итона и Оксфорда) стала выгодно смотреться на фоне нарочитой простоватости Джона Мейджора, Уильяма Хейга или Майкла Хауарда.
О Дэвиде Камероне в Британии заговорили как о новом Тони Блэре. Ведь господин Блэр, придя к власти в партии в 1994 году, создал "новых лейбористов", отрекшись от старых социалистически-профсоюзных лейбористских догм, а Дэвид Камерон своим главным лозунгом выдвигает необходимость радикального обновления консервативной партии. Примечательно, что в его поддержку выступили почти все прежние лидеры консерваторов, а ветеран партии Уильям Хейг даже дал согласие занять в теневом кабинете Камерона пост главы МИДа. На сторону Дэвида Камерона постепенно перешел традиционно поддерживающий консерваторов большой бизнес, и буквально за последние несколько дней маятник общественного мнения качнулся в сторону молодого лидера.
Теперь впервые за многие годы у консерваторов появилась перспектива победы на новых выборах. К их моменту лейбористы пробудут у власти три срока — 12 лет, и у избирателей накопится естественная усталость, растущая к тому же из-за бесконечных распрей между Тони Блэром и его ближайшим сподвижником и конкурентом, министром финансов Гордоном Брауном. Тони Блэр, скорее всего, уйдет, и именно Гордону Брауну (по всей видимости) предстоит бороться за кресло премьера с Дэвидом Камероном. Если верить царящим сегодня в Британии настроениям, шансы стать новым британским премьером у Дэвида Камерона выглядят очень неплохими.