гастроли балет
В московском областном Доме искусств — вотчине "Русского балета" Вячеслава Гордеева — вместе с хозяевами выступил "Гуаньчжоу-балет". Своими достижениями в области классического танца китайская труппа не умилила ТАТЬЯНУ Ъ-КУЗНЕЦОВУ.
Областной театр в Кузьминках сам по себе зрелище. В этой бетонной махине время словно откатилось на три десятилетия назад. Только здесь можно услышать горячие аплодисменты на официальных речах про советско-китайскую дружбу и увидеть столь непосредственную реакцию на балетные па. И в этом контексте лучшего места для гастролей балета из Гуаньчжоу не сыскать во всей Москве.
Эта молодая труппа, основанная 11 лет назад,— материковый форпост образцовой идейности и несгибаемого академизма на пути соседнего Гонконга, разложившегося за долгий период британского колониального господства и переполненного компаниями, занимающимися актуальным contemporary dance.
Муниципальный "Гуаньчжоу-балет", собирающий со всего Китая молодые дарования, призван "осуществлять художественную политику в регионе" и под руководством Жан Дандан, экс-примы Национального балета Китая, успешно ее осуществляет.
На свои первые российские гастроли труппа привезла оригинальный одноактный балет "Любовь бабочек" и изрядную обойму общеизвестных па-де-де, напомнив россиянам, что полвека назад Китай импортировал классический танец из СССР. Впрочем, в эти десятилетия мудрые китайцы оттачивали технику не только у советских педагогов, о чем свидетельствуют как стерильная четкость исполнения, так и некоторая ущербность всех типов вращений: наши азартные учителя непременно выдали бы своим питомцам главный русский секрет — как правильно "брать форс".
Что же касается классического репертуара, то разные его стили и нюансы остаются для китайцев китайской (или русской, что ли?) грамотой. Стройные артисты, увенчанные лаврами всевозможных конкурсов, с одинаковой методичностью и непроницаемо улыбчивыми лицами артикулировали и парадный текст па-де-де на музыку Обера, поставленный русским эмигрантом Виктором Гзовским в духе Второй империи; и кокетливый флирт "Сатаниллы", раннего балета Мариуса Петипа; и самолюбивый перепляс шлягерного "Дон Кихота"; и изящное легкомыслие баланчинского па-де-де на музыку Чайковского.
И лишь в "Любви бабочек" — китайском варианте "Ромео и Джульетты", в котором разлученные любовники без всяких самоубийств превращаются в бабочек и счастливо соединяются в совместном порхании,— артисты расслабились и дали волю эмоциям. Этот балет хореографа Фу Хинбана, избегающий бытовизмов, сюжетоплетения и пантомимы,— смесь Григоровича и Баланчина в кисло-сладком соусе. Вышколенный, идеально слаженный кордебалет то служил визуальным отражением нехитрой музыки — бодро выпрыгивал на темпах allegro и элегически растягивался в adagio, то изображал материализовавшиеся чувства главных героев. Небогатый ассортимент классических па слегка оживляли детали местного колорита в виде зловеще щелкающих вееров или взвевающихся двухметровых рукавов стилизованных кафтанов. К несчастью, хореограф, стремясь выглядеть почти европейцем, поскупился на этнографические радости.
Самым свежим (чтобы не сказать "современным") в программе оказался номер "Глубокая осень" в постановке Гао Чен Мина. Танцовщики Хуан Джин и Шен Ши Дон тонко, чувственно и стильно разыграли историю тоскливого любовного расставания, адресовав к фильмам Вонга Кар-Вая. Сложные импульсивно-нервные поддержки, внезапные соскальзывания на пол, захваты, захлесты и переплетения были исполнены ими с ловкостью китайских акробатов, причем технология трюка ни разу не вылезла на первый план. Публика Кузьминок, пронзенная откровенностью дуэта, роптала: "Что она на него бросается? Совсем стыда нет!" Но это была единственная брешь в бастионе классического целомудрия, воздвигнутого "Гуаньчжоу-балетом" по поручению китайского руководства.