Событие недели — "Смерть президента" (Smierc prezydenta, 1978) Ежи Кавалеровича (4 декабря, "Культура", 22.30, ****). Он реконструировал полузабытый, но травматический эпизод, разыгравшийся на заре польской государственности и поставивший ее под сомнение. В 1922 году, после временного ухода со сцены харизматического лидера Пилсудского, первым президентом Польши был избран Габриэль Нарутович. Ученый, живший многие годы в Швейцарии, он был интеллектуалом-идеалистом, надеялся вырастить на родине образцовую демократию. Правые встретили его обструкцией, волновались национальные меньшинства, на улицах били евреев. Через несколько дней после вступления в должность Нарутович был убит на вернисаже ультраправым активистом. Кавалерович снял образцовый политический триллер, где звучит всего один выстрел, но напряжение возрастает с каждым эпизодом, хотя на экране не происходит ничего экстравагантного. Просто встречаются на светских раутах и в кабинетах очень респектабельные паны, обсуждают несчастную Польшу и каждым словом, каждым движением подтверждают смертный приговор чужаку, не умеющему играть по их правилам. Деградация политического кино заметна на примере фильма Майкла Уинтерботтома "Добро пожаловать в Сараево" (Welcome to Sarajevo, 1997) (4 декабря, НТВ, 2.30, *). Жадный до всего нового, он на этом фильме осваивал цифровое видео. Для имитации репортажа из осажденного Сараева эта техника, возможно, и подходит, хотя никто не доказал, что, если камера мечется как бешеная, зрителю от этого легче ощутить собственное присутствие на поле боя. Уинтерботтом не сказал о войне в Югославии и западном невмешательстве в кровавые этнические разборки ничего, кроме заезженных банальностей. Не сумел идентифицировать себя с героем, английским репортером, который, наверное, порассказал бы о войне побольше, чем Уинтерботтом. Да, журналисты испытывают чувство вины, присутствуя при расправах, узнавая, что с риском снятые репортажи в новостях заменяют каким-нибудь жгучим сюжетом, вроде замужества герцогини Йоркской. Да, европейская бюрократия и войска ООН ничего не сделали, чтобы югославы перестали резать друг друга: дикари, что с них взять. Да, по Сараеву били тяжелые орудия, а снайперы отстреливали все, что движется. Но для повторения этих известных вещей не стоит огород городить и снимать целый фильм. Если бы Уинтерботтом хоть как-то раскрасил героев с психологической точки зрения, фильм, может, и удался бы. Но на экране — манихейский мир, где благородно страдают сторонники правого боснийского дела, а их, очевидно по своему врожденному злодейству, истребляют безликие сербы. То-то сейчас в Гааге судят и тех и других. Больше всего недоумения вызывает главный сюжет, судьба 10-летней Эмиры: журналист встретил ее в детдоме и пообещал счастливую жизнь в Англии. Преодолев множество препятствий, вывез девочку из Боснии и начал процедуру удочерения, но, на беду, нашлась ее мать. Журналист вернулся в Сараево и показал ей кассету, где счастливая Эмира играет на английском газоне. Та мгновенно отказалась от ребенка: с моральной точки зрения весьма относительный хеппи-энд. "Кто грохнул Памелу?" (Mais qui a tue Pamela Rose?, 2003) Эрика Лартигу — самый глупый фильм недели (4 декабря, РТР, 2.05, **). Сначала смотреть его смешно. Два французских клоуна изображают кретинов из ФБР, расследующих в заштатном американском городишке убийство стриптизерши. Одного зовут Буллитом, как героя знаменитого реалистического триллера 1968 года, другого — Риппером, "Потрошителем": с сексом у него что-то явно не так. Голливудские штампы вывернуты наизнанку. Например, агент, изображающий дилера, при получении товара от колумбийцев так увлекается, что дегустирует кокаин столовыми ложками, а на совет быть сдержаннее, переданный по замаскированной рации, истошно орет: "Да я в ФБР 15 лет, не вам меня учить!" Когда понимаешь, что Лартигу пародирует "Твин Пикс", становится скучнее. Дурацкое дело нехитрое — пародировать Линча, и так балансирующего на грани самопародии. Забавнее "Немое кино" (Silent Movie, 1976) Мела Брукса (6 декабря, Первый канал, 2.40, ***). Почти спившийся и разорившийся продюсер берется за постановку немого фильма, как в старое доброе время. В будущем шедевре снимутся Лайза Минелли, Пол Ньюмен, Марсель Марсо, сыгравшие самих себя. Брукс возродил дух немой комедии в феерической массовой драке за фильм, который пытаются выкрасть с премьеры конкуренты. Но все время подсознательно тестируешь современных звезд, а не слабо ли им было играть в эпоху "великого немого", и убеждаешься, что, пожалуй, слабо.
