Материальное бессмертие
Новые украшения Graff
Восхищалась Екатерина Истомина
Лоуренс Графф — это человек-бриллиант. Дело не в том, что руки этого пожилого британского ювелира — в бриллиантовой крошке, ведь он сам часто гранит свои камни. Лоуренс Графф — тот человек, который сумел сделать невозможное в век торжества всевозможного дизайна. Он доказал, что именно материя — бриллиантовая материя, изумрудная, рубиновая, сапфировая — превыше всего. Превыше драгоценных арабесков, блестящих pave, невидимых огранок (mystery setting), инкрустаций и прочих ювелирных ухищрений. Лоуренс Графф — это один из главных материалистов XX века.
Его новые украшения (в случае с Graff невозможно говорить о коллекциях) — прежде всего его новые камни. Новые желтые бриллианты, новые яркие рубины в сердцевидной огранке, новые белые "багеты", голубые бриллианты в огранке "маркиза".
О каждом из этих камней Лоуренс Графф может рассказать историю. Не историю, а сагу. Драгоценные камни для Граффа — как "Война и мир" для Толстого. Что-то эпохальное, эпическое, неподвластное человеческой истории, поднявшееся из глубин его шахт, что на Маврикии или под Йоханнесбургом. Что-то ирреальное при всей своей явной реальности, выраженной в каратности камня, в сложных шкалах чистоты и интенсивности цвета. Лоуренс Графф отматывает время на миллионы лет назад — с помощью рубинов в огранке "изумруд", овальных канареечных, грушевидных розовых бриллиантов.
Это безумно дорого. Но не дороже бессмертия, к которому так или иначе стремится любое украшение Graff. Лоуренса Граффа часто называют противником ювелирного дизайна. Это правда. Другое дело, что Графф никогда и не пытался бороться с ювелирным дизайном. Он всегда понимал, что любой дизайн окажется смертным перед любым его камнем из глубин Земли.
Это безумно красиво. Но только другой, не придуманной человеком красотой. Это древняя красота — так на камни смотрели махараджи, Медичи, Микеланджело, тамплиеры, римские папы, римские Августы, греческие Периклы, египетские фараоны. Graff — это больше чем фамильное украшение. Это гигантская и очень надежная машина времени, который позавидовали бы сразу два Уэллса — и Герберт, и Орсон.