После выступления ансамбля МАЙКА ФИГГИСА на London Jazz Festival с режиссером поговорил БОРИС Ъ-БАРАБАНОВ.
— Здесь, на фестивале, столько совершенно разной музыки, что я совсем перестал понимать, что же такое джаз.
— Я тоже.— Есть какие-то мысли?
— Все, конечно, меняется, но вот в этом ансамбле мы сейчас играем традиционный джаз, такой, каким его понимали в прошлом веке. В работе с этими людьми меня интересует именно звучание ансамбля, а не череда соло. Мы собрались всего на два дня и попробовали просто достичь нормального звучания "корневого" джаза, композиций Бесси Смит, Билли Холидей. Мы интерпретируем их немного по-своему, добавляем ритмы регги, ска, фанка, даже диско-фанка.
— Как вы собирали группу?— С Женей я познакомился около года назад. И я сразу понял, что он просто-напросто гений. Он не просто замечательный профессионал, он еще и пишет очень интересную музыку, жаль, в рамках этой программы мы не смогли показать ничего из его произведений. Остальные ребята работали со мной над записью музыки к моим фильмам, играли на разных сборных концертах, я их всех давно знаю. Кристина в свое время прислала мне свою демо-запись, и мне понравился ее голос. Она записывала некоторые вещи Бесси Смит для моего документального фильма о блюзе, мы даже как-то сыграли целую программу песен Бесси Смит. А Эшли Слейтер записывал музыку еще для самого первого моего фильма "Штормовой понедельник", это было в 1988 году. И вот с тех пор мы не работали вместе. До сегодняшнего дня. Наш ансамбль собрался ради двух концертов, у нас нет никаких контрактов, нет менеджера, мы не собираемся записывать диски, мы существуем, пока нас хотят, а если нет — у каждого есть свое занятие в жизни. Нас пригласили на фестиваль — мы собрались и приехали. Мне нравится такой подход.
— В кино вы любите эксперимент. А в джазе предпочитаете придерживаться традиционных форм?
— У меня был долгий период увлечения фри-джазом, я играл в группе, которая называлась People Band. А потом всерьез заинтересовался истоками джаза, стал изучать старые блюзы. Конечно, было бы интересно более глубоко заняться композицией, поработать с классической музыкой. Но если говорить о живых выступлениях, то я предпочитаю использовать максимально доступные для аудитории формы. В конце концов, ведь джаз начинался когда-то как танцевальная музыка. Я стараюсь не терять ощущения танцевального ритма в джазе. И хочу сейчас играть побольше.
— Пожалуй, из всех кинорежиссеров-джазменов известнее вас только Вуди Аллен. Как вы относитесь к тому, что он делает в музыке?
— Я однажды играл с ним в Нью-Йорке на протяжении 20 минут. Это было сложно. В музыке он формалист. Его диксиленд — отличная команда. Но какой-то он слишком правильный.
— Как обстоят дела в вашей основной профессии?— В феврале в Голливуде я приступаю к съемкам фильма под названием "Вера". Я написал сценарий еще десять лет назад, и вот наконец дело дошло до съемок.
— Нас снова ждут эксперименты вроде полиэкрана?— Нет, здесь все будет традиционно, даже консервативно. Сама история сложная, но форма будет консервативной. Сейчас как раз подбираем актеров. Но вообще говоря, я никогда не перестаю снимать. Если у меня в производстве нет большого проекта, я ухожу в документалистику, да просто включаю камеру, когда вижу что-нибудь интересное. Слава богу, техника сейчас позволяет делать качественно даже самые простые вещи. Невозможно все время тянуть глобальные проекты — иногда хочется снять коротенькую зарисовку.