театр гастроли
Киевский Национальный театр драмы имени Ивана Франко открыл петербургские гастроли спектаклем "Тевье-Тевель" с Богданом Ступкой в главной роли. В вечной актуальности героев Шолом-Алейхема убедилась ЕЛЕНА Ъ-ГЕРУСОВА.
В Петербурге Театр имени Ивана Франко не появлялся лет двадцать. За это время великолепный его актер Богдан Ступка успел попробовать себя в роли министра культуры Украины и стал художественным руководителем своего театра, каковым остается и поныне. Но актерской доле он никогда не изменял. А в минувшем сезоне и вновь стал российским национальным киногероем, подняв планку актерских работ в фильме Дмитрия Месхиева "Свои" на недосягаемую высоту.
Странно, что уже на втором спектакле в зале не такого уж и большого Выборгского дворца культуры оставались свободные места. Роль Тевье — одна из коронных театральных ролей Богдана Ступки. А спектакль Сергея Данченко успел стать визиткой франковцев. В России его впервые показали в самом начале 90-х, на первом Чеховском фестивале. Во второй раз в Москву "Тевье-Тевель" привезли лет десять лет спустя, в 2002 году им открыли фестиваль Соломона Михоэлса. Оказалось, что спектакль не просто жив, но по-прежнему может стать событием театрального форума.
Соломон Михоэлс, напомним, был первым исполнителем роли Тевье в спектакле, поставленном по роману Шолом-Алейхема и оформленном Марком Шагалом. "Тевье-Тевеля" для киевлян Сергей Данченко поставил по горинской пьесе. Богдан Ступка сильно скорректировал образ печального и нежного молочника. Его Тевье вовсе не такой уж покорный и нежный, маленький, живущий под Богом человек. Он играет сильного мужика, по-деревенски лукавого, по-библейски мудрого, от природы доброго, но способного на жесткий бунт. Труппа в Театре Ивана Франко собралась очень сильная, и партнеры по спектаклю: Остап Ступка (Перчик), Василь Мазур (Лейзер), Тамара Горчинская (Голда), Евгений Шах (Степан), Владимир Коляда (Менахем) не дают своему худруку оторваться от них очень далеко.
Бытовому и государственному антисемитизму в спектакле уделено не так уж и много внимания. Хотя роли и характеры развиваются в нем с учетом национального колорита, но отношения развиваются не между евреями, русскими и украинцами, а между людьми, плохими и хорошими. Они — свидетели страданий евреев, а иногда и жертвы; и от этого глаза их постоянно на мокром месте — у кого от водки, у кого от слез. И русский муж Хавы Федор уходит неведомо куда вместе с изгоняемыми из Анатовки евреями — это вполне интернациональный спектакль. Но в нем есть место и для ветхозаветной правды Тевье, проклинающего сбежавшую венчаться в православную церковь дочь.
Художник Даниил Лидер оформил "Тевье" просто, но и метафорически. Патриархальный стол не главная вещь на сцене и даже не выразительнее пирамидальной формы щита, трансформирующегося то в стену сарая, то в навес для хупы. Приколоченная к щиту лестница ведет в сторону звездного неба. А звездная дорожка начинается прямо на авансцене тонкой ниточкой ярких свечных огоньков. Она тянется вверх и превращается в Млечный путь.
В лирические минуты все анатовские жители ходят по сцене каждый со своим огоньком в руках, звездное небо разрастается, и Млечный путь мерцает среди множества других плеяд и отдельных звездочек. Посыл в общем-то ясный: млечный путь у каждого начинается прямо здесь, на земле, у каждого он свой, но небо одно на всех.